Virga «Семена»

"Когда становится темно, у меня такое состояние - если сейчас что-нибудь не подожгу, меня разорвет, просто с ума сойду... А душа успокаивается, когда горит огонь, и город светлый становится. Автопокрышки, киоски, дачи - все подряд поджигал. Я люблю смотреть..."

Георгий Медников, пироман.

Обычные на вид предметы - спички, зажигалки, кремни. Только я по-настоящему знаю, что на самом деле скрывается внутри них. Это семена. Семена огненной культуры, - носители жизни огня. Их нужно только выпустить на волю и дать им пищу. И время, чтобы они окрепли, возмужали и выросли. Я считаю себя их помощником, сеятелем. Я помогаю им вырасти. Это величайшая честь для меня.

Я вынимаю очередной коробок спичек...

То, как слабые и неуверенные былинки обращаются в могучий жаркий сноп пламени, гудящий, шевелящийся и стреляющий вокруг искрами, - зрелище, наполняющее меня беспредельным счастьем.

Огонь дает мне ощущуние Красоты. Это одна из немногих совершенных вещей в мире. Еще вода, с которой он постоянно, как считают, находится в антагонизме. Погибает тот, кого побеждают - умирает пламя, обращается в бурлящий кипяток и пар вода...

Огонь древнее всех живых существ. В начале зарождения жизни участвовали огонь и водяной пар, а не разряд внутри электрической лампочки. Огонь дает, он же и забирает. Какое право имеете вы судить одного из ваших прародителей, силы, которые много древнее и мудрее вас, люди, и меня, их сеятеля?.. Досадно, но вы способны кое-где попрепятствовать, и я буду осторожен. Если бы в старые времена мне бы довелось быть шаманом, я бы однозначно оказался огнепоклонником.

Я бесконечно благодарен людям, изобретшим плазменные зажигалки. Никаких больше осечек. Никаких мучительных ожиданий, КОГДА ... Только одно движение. Щелчок, открывающий дверь Жизни. Никаких лампочек. Все просто и очень приятно. Я слегка волнуюсь, и это волнение перерастает в нетерпеливый жар. Плазма - состояние материи, наиболее близкое огню. Поэтому эта вещь и работает так хорошо, она зажигает огни в других вещах, - мертвых и более статичных.

Он мягок; но беспощаден. Все забирает себе, что сможет растворить.

Запах накаленного движения мельчайших частиц. Словно рой горячих, неторопливых пчел проницает мою кожу.

Я ни разу не обжигался. Я видел пожилого пиромана, у которого руки обожжены до локтей. Наверное, он делал что-то неправильно, и огонь наказал его за беспечность. У них нет полного контакта, нет понимания. Того, что более всего необходимо; чем обладаю я. И мои руки, мое тело - тому самое достоверное подтверждение. Вы не найдете на мне ожогов.

Когда семена дают всходы, прорастают, им нужно где-нибудь укорениться. Я должен найти для этих ростков подходящую почву. Я знаю, как они нуждаются в пище. Их терзает голод, они могут пропасть, едва-едва появившись! Этого не должно быть. Я не позволю такому случиться. Ведь только для того я и существую. Я предан огню, как может быть только предан своей матери самый любящий и благодарный ее сын. Ибо только лишь с огнем я ощущаю прямое и кровное родство. Я понимаю его так, как его должно понимать. Как должно быть. Я один сохраняю преемственность первых сынов и дочерей огня, спасенных им и затем предавших обогревшего их в трудный для них час. Мерзкие предатели. Теперь они дрожат и морщатся при упоминании об "ожогах первой степени"... Верно они боятся. Генетическая память не даст уснуть насовсем. И что ж, они заслужили это. Бойтесь же огня, бандерлоги...

Пожалуй, подумаете вы, я мог бы быть пожарным, но... Какое кощунственное предположение!! Вы же понимаете теперь, понимаете, что все они - убийцы, использующие свои душители-брандспойты и кидающие в заросли пенную химическую отраву, от которой огонь задыхается и погибает! Страх развязывает руки; лучшие умы спешат с приготовлением все новых и новых убийственных ядов... Как я должен к этому относиться? Как к святотатству.

Я бы с радостью убил их всех, но огонь возьмет их сам: тех, кого посчитает нужным. Самых нерадивых, погубивших наибольшее число ростков. И они станут Его пищей, их сожмут огненные объятия, откуда им уже не вырваться. Такими, как прежде.

Я сеятель, и огонь благодарен мне за это. Он знает.

Сегодня люди игнорируют огонь, вспоминая о нем лишь почти исключительно в негативном смысле. Они предали его - спасшего, согревшего и прокормившего их, в те времена еще полудиких недочеловеков, понимавших, как ни странно, тогда гораздо больше... Они бросили его, предпочтя холодное электричество. Но огонь еще возьмет свое. И, как правило, берет. С лихвой. Посмотрите сегодняшние сводки. Это же его месть человечеству.

Я выпускаю огонь на волю.

Помните этот веселый треск? Еще с детства, ведь правда? Как же давно это было... Нет ничего лучше этого звука, особенно в ненастье, когда все кругом сыро и проникнуто влагой до самых костей. Это разговор Друга.

Мы заняты беседой. Это диалог на языке материи и разума, потому что огонь разумен.

Огонь очищает. Это благо, когда он пожирает уродливые конструкции, возведенные тупыми урбанистами (пусть это даже и продолжение биологической цепи "муравейники - город"... Одни виды уничтожают другие, и так будет всегда). Руины выглядят и жалко, и гордо. Даже самый жалкий и ничтожный человек может в гробу выглядеть королем, - то есть наилучшим из образов, чем в продолжении своей никчемной земной жизни.

Огонь с одинаковым чувством пожирает и городские дома, и муравейники; плавятся металлические балки, и тела муравьев-строителей, бегут люди, спасаются в панике насекомые... Это идет могучая сила, которая величественнее их.

Стремясь накормить, насытить Его, я поджигал сухую траву ранней весной, муравейники в лесу, тополиный пух, сухие ветки, дрова и собственные волосы. Я приносил Ему жертвы. Я сжигал трупы животных и мусор на свалках. Иногда в лесу я находил такие свалки и не уходил прежде, чем все было уничтожено. Помойки, ящики, кучи барахла, поленницы, склады - ведь от этого стало только чище!.. Один раз я спалил бомжатник вместе с его обитателями, который обнаружил во время ночной прогулки под большим городским мостом. Я кремировал их всех заживо (и не заживо), стремясь порадовать моего владыку. И благодарный огонь отвечал мне взаимностью. Оказавшись нечаянно в центре мною же устроенного пожара, я в ужасе стоял там и ждал, пока не сгорит достаточно стен, чтобы я смог выйти; и огонь не тронул меня, не спалив ни единого волоска с моей головы, и я попросту вышел оттуда, когда все кончилось. Такова была воля огня.

Поймать меня?.. Куда вам. Я затеряюсь в толпе. И даже если вы вдруг и встретите в ней человека с горящими глазами, вы ведь, скорее всего, подумаете, что это - огонь энтузиазма... Да, так оно и есть. Это - хорошо. Вы только не поймете, какого. Вы будете рады, что среди вас все еще есть такие люди. И никогда не поймаете меня, потому что ни в жизнь не догадаетесь. Это хорошо тоже.

В сумерках, пригибаясь на корточках, впитывая в себя ароматы земли и позднего тумана, рассыпал я по холмам семена огненной культуры; искорками золотятся они на склонах, еще такие нежные, слабенькие; но вот надрывно, сухо хрустит где-то стебель - значит, они уже вошли во вкус... А я стою неподалеку и радуюсь этому дивному зрелищу, весь переполненный гордостью. Я улыбаюсь, и майский туман ласкает мои щеки, постепенно смешиваясь с легким запахом тянущегося по оврагу дыма. Глядя на этот медленный полет, на свивающиеся в воздухе призрачные вуали и кольца, грациозно обнимающие и ласкающие друг друга, я снова и снова задумываюсь над тем, что есть любовь, и гармония, и изящество древних танцев, и память о предках, а огонь тем временем взбирается все выше по склону...

Счастливого пути, мой друг...

©   2002