Философский смысл искусственного интеллекта

Глава из сборника «Кибернетика живого», 1985 год. Полное название главы: «Философский смысл проблемы естественного и искусственного интеллекта», автор П. К. Анохин.

ВСТУПЛЕНИЕ

Трудно назвать более интересную научную проблему, чем проблема познания мозга, его фундаментальных механизмов и его молекулярной природы. Прямым следствием развития этой сферы знания должно стать в будущем разумное управление мозгом, а также использование законов его деятельности для конструирования различных механизмов, составляющих основу технического прогресса в нашу эпоху.

Когда один из корреспондентов спросил «отца кибернетики» Норберта Винера, допускает ли он возможность того, что высокоорганизованные «интеллектуальные машины» смогут в будущем поработить человека, Винер не без иронии ответил, что если это и произойдёт, то только по вине человека.

Несмотря на важность проблемы естественного и искусственного интеллекта, переход от изучения фундаментальных проблем мозговой деятельности к использованию результатов исследований в технической кибернетике пока ещё наталкивается на серьёзные препятствия: отсутствует достаточно полная модель искусственного интеллекта, соответствующая современным представлениям о деятельности мозга в естественных условиях.

Проблема естественного и искусственного интеллекта ставит перед нами также и целый ряд вопросов философского характера. Действительно, тезис материалистической философии – «материя первична, сознание вторично» – устанавливает органическую историческую связь между этими феноменами, поскольку мы знаем, что неорганический мир существовал задолго до появления жизни на пашей планете, и, следовательно, интеллект должен был неизбежно отразить законы неорганического мира и «вписаться» в них. Но если это так, то все свойства интеллекта должны были развиться на базе предшествующих органических форм и, естественно, должны быть приспособлены для оперирования объектами внешнего мира.

Иначе говоря, естественный интеллект (в примитивной форме – интеллект животных и в высшей форме – интеллект человека) неизбежно должен действовать на основе объективно познаваемых процессов и механизмов.

Ясно, что надеяться на создание искусственного интеллекта можно только после создания достаточно солидного «концептуального моста», который даст возможность максимально использовать наши фактические знания о принципах работы мозга.

ВАЖНЕЙШИЕ ЧЕРТЫ ИНТЕЛЛЕКТА И ИХ ХАРАКТЕРИСТИКА

В последние годы в связи с попытками конструирования искусственного интеллекта исследователи столкнулись с необходимостью определения самого интеллекта и выявления его характерных черт. Без этого невозможен контакт между нейрофизиологами, психологами и специалистами по технической реализации основных черт интеллекта в моделях и рабочих конструкциях.

Успех Мак-Каллока в создании искусственной нейронной сети объясняется как раз тем, что он наиболее чётко выделил некоторые логические черты мозговой деятельности и использовал их для конструкции распознающего и «мыслящего» устройства. Благодаря этим исследованиям проблема искусственного интеллекта стала широко разрабатываться именно нейрокибернетиками, а не нейрофизиологами. Последние продолжали оставаться на позициях классической нейрофизиологии с господствующей в ней «рефлекторной» манерой мышления, не дающей возможности понять свойства, характерные именно для интеллектуальной деятельности. Естественным следствием этого была неопределённость в понимании нейрофизиологических свойств интеллекта и отсутствие научно обоснованных формулировок. Это обстоятельство значительно затруднило контакт между психологами, нейрофизиологами и кибернетиками.

Конструкторы искусственного интеллекта всё чаще и чаще подходили к изучению как раз тех свойств мозга, которые физиологи в своих исследованиях даже не затрагивали.

Пожалуй, Марон был первым из кибернетиков, кто пришёл к выводу, что не может быть и речи о понимании интеллекта вообще и о конструировании интеллектуальной машины, если эта система не будет обладать способностью к предсказанию. Сопоставляя человеческий мозг с наиболее совершенными кибернетическими машинами, Марон особенно отчётливо сформулировал их различие: способность к предсказанию у мозга и отсутствие этой способности у машин.

Условный рефлекс, по И. П. Павлову, несомненно, основывается на предсказании, поскольку условная реакция имеет «предупредительный» характер. Как показал наш анализ, в составе условного рефлекса имеется аппарат, который создаётся в процессе формирования рефлекса для оценки предстоящей ситуации, т. е. акцептор результата реакции.

Однако нейрофизиолога совсем не затрагивают в своих работах этой проблемы, поскольку господствующий принцип в понимании нервной деятельности – принцип рефлекторной дуги – полностью исключает саму возможность предсказывать будущее.

Суть дела в следующем: нервное возбуждение, вызванное раздражением какого-либо рецептора, согласно рефлекторной теории распространяется по «рефлекторной дуге» на основе линейно-поступательного принципа, т. е. от пункта к пункту. Между тем по своей сути предсказание предполагает «забегание вперёд», опережение хода возбуждений: в самом начале появляются процессы и физиологические аппараты, которые должны проявить себя лишь в заключительной стадии рефлекторного действия.

На этот вид нервной деятельности указывал О. Аттли. Описывая конструкцию управляющих механизмов, он отмечал: вычислитель может непрерывно подсчитывать для каждого управляющего движения, которое опробовалось раньше, вероятность того, что оно приведёт к цели. Говоря о цели, к которой ведут все движения, Аттли тем самым подчёркивает её направляющее влияние па действия, которые приближают будущие события.

Наиболее полно роль цели и предсказания рассмотрена в книге Л. Фогеля, А. Оуэнса и М. Уолша [«Искусственный интеллект и эволюционное моделирование», 1969 год]. Определяя попятие «искусственный интеллект», авторы стремятся найти те характерные признаки, которые могли бы быть общими и для естественного и для искусственного интеллекта, и совершенно правильно, на наш взгляд, сосредоточивают внимание не на тонкости, чёткости и быстроте выполнения отдельных операций, а на логике механизмов, составляющих интеллект. Среди этих механизмов на первый план ставят механизмы принятия решения и предсказания, т. е. формирования цели.

Такое определение интеллекта охватывает наиболее сложные формы поведенческой деятельности: цель, принятие решения, предсказание. По сути это верно, однако недостаток в том, что существенные и характерные для интеллекта факторы просто перечисляются, а не даются в той логической связи и последовательности, которая соединяла бы их прочной нитью системного детерминизма.

И действительно, здесь, как, впрочем, и во многих других определениях, цель выступает как нечто наперёд данное, после чего рассматривается цепь поведенческих актов, направленных на достижение этой цели. Но как возникла сама цель? Какие факторы и какие материальные процессы предшествовали её появлению и создали из неё материальный аппарат, направляющий специфическое стремление организма?

Такие же вопросы можно поставить и о принятии решения. Какие факторы толкают организм на принятие именно этой, а не другой альтернативы? Ясно, что в процессе принятия решения происходит непрерывный подбор наиболее адекватного для данной ситуации. Но как это происходит? На основе каких конкретных нейрофизиологических механизмов выбирается одна-единственная поведенческая «степень свободы» из миллионов возможных?

Обычно все эти вопросы исследуются раздельно, вне их логической связи в рамках поведенческого акта, а потому иногда и правильно выделенные факторы естественного интеллекта, как, например, предсказание, цель и принятие решения, остаются изолированными фрагментами, по связанными между собой общностью интеллектуального функционирования.

Оценивая этот этап в изучении основных специфических характеристик естественного и искусственного интеллекта, можно сказать, что главный недостаток соответствующих исследований – отсутствие универсальной модели, которая логически связала бы все этапы формирования интеллектуальных актов. Естественно, что эта модель должна достаточно полно отражать и нейрофизиологические механизмы каждого фрагмента интеллектуальных процессов.

Весьма большие надежды возлагались на модели мозга типа «предсказывающих» устройств. Однако, чтобы такие модели позволяли правильно ориентироваться в будущих явлениях, они должны заимствовать у мозга такие его свойства и механизмы – в форме акцептора результатов действия, – которые дадут им возможность формировать цель поведения, предсказывать результат и постоянно контролировать и сличать полученный результат с поставленной заранее целью. Именно этими-то свойствами не обладает ни одна из существующих моделей мозга, т. е. искусственного интеллекта. Ясно, что модель, которая удовлетворила бы исследователя, может быть построена только при непременном использовании данных нейрофизиологии для постоянной коррекции работы этой модели.

Как известно, при изучении биологических систем принято считать, что любой поведенческий акт закапчивается действием. При этом полезный результат фактически не включается в процесс как самостоятельная физиологическая категория. А между тем именно в этом причина трагического взаимонепонимания между представителями нейрофизиологии и психологии. Для последней, как известно, цель и принятие решения стали необходимыми факторами в изучении интеллектуальных процессов.

ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА КАК ЛОГИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ИСКУССТВЕННОГО ИНТЕЛЛЕКТА

Одна из тенденций нейрофизиологии – изоляция отдельных механизмов мозга для удобства экспериментирования над ними в целях изучения их свойств. Этот аналитический приём, общий для многих биологических наук, уже дал значительные результаты. Однако приём этот полезен и хорош только на определённой стадии научно-исследовательского процесса: при сборе первичных материалов и в период подготовки к широким обобщениям.

Все функции организма и особенно функции его нервной системы по своей природе являются логически целостными, и потому понимание их биологического смысла зависит от того «высшего синтеза», в котором выявляется реальная роль каждого механизма в образовании целого.

Много лет назад, изучая процесс компенсации нарушенных функций, мы пришли к заключению, что все сложные факторы деятельности, такие, как память, эмоции и цель, выступают в органическом единстве и только это единство способно восстановить нарушенную функцию. Такое функциональное единство в силу его системного характера было названо нами функциональной системой. Она представляет собой законченную единицу деятельности любого живого организма и состоит из целого ряда узловых механизмов, обеспечивающих логическое и физиологическое формирование поведенческого акта.

Функциональная система устраняет дефект имеющихся схем интеллекта. Мы уже отмечали, что механизм принятия решения большинством авторов рассматривается как нечто первичное и исходное для всех других процессов интеллектуального акта. Такой подход не может удовлетворить объективно мыслящего исследователя, поскольку принятию решения должен предшествовать весьма сложный процесс обработки многообразной информации.

Эта стадия интеллектуального акта была названа нами афферентным синтезом в связи с тем, что в процессе этого синтеза происходит одновременная обработка самой разнообразной информации, поступающей в центральную нервную систему из внешнего и внутреннего мира. На этой стадии предрешения синтезируется целый ряд возбуждений. Как и поведенческий акт в целом, стадия предрешения формируется на основе доминирующей в данный момент эмоции или мотивации. Последняя, говоря психологическим языком, представлена желанием или потребностью. Такое доминирующее возбуждение, как показывают эксперименты на простых формах потребности (голод, жажда, половая потребность и т. д.), обладает способностью извлекать из многочисленных синаптических образований мозга всё то, что было связано в прошлом с удовлетворением или разрешением именно этой, доминирующей в данный момент потребности.

В процессе распространения возбуждения по нейронам мозга неизбежно привносятся и другие возбуждения – от совокупности факторов внешней обстановки.

Таким образом, и это было показано в эксперименте, на каждом нейроне коры головного мозга одновременно обрабатываются возбуждения трёх различных источников: внутреннее возбуждение, связанное с формированием той или иной доминирующей мотивации; внешние возбуждения, определяемые данной обстановкой; возбуждения памяти, обусловленные как мотивацией, так и данной обстановочной афферентацией. Только одновременная обработка этих возбуждений и сопоставление их комбинаций с прошлым опытом дают возможность организму принимать то или иное решение для получения полезного результата.

Экспериментальные исследования свидетельствуют о том, что все упомянутые возбуждения, а иногда дополнительно и специальный пусковой фактор (например, условный сигнал) должны одновременно встретиться на одном и том же нейроне, или, правильнее говоря, на каждом из миллионов нейронов.

На стадии предрешения, т. е. афферентного синтеза, во всех случаях формирования поведенческого акта решается главнейший вопрос: какой полезный результат должен быть получен в данной ситуации и при данной комбинации составных возбуждений этой стадии?

Итак, только строго научное исследование стадии предрешения может привести к чёткому детерминистическому объяснению процесса принятия решения. Действительно, микроэлектродное исследование отдельных нейронов коры головного мозга показало, что этот процесс обработки исходной информации совершается при помощи многих динамических механизмов, биологический смысл которых состоит в выработке наиболее адекватного для данной ситуации решения и обеспечении наиболее точного его исполнения.

Например, активизирующие аппараты подкорковой области (гипоталамус, ретикулярная формация) обеспечивают образование ассоциаций и извлечение информации из памяти. Эти же активирующие возбуждения значительно повышают различные способности нервных элементов коры мозга, и, в частности, способность к конвергенции на них разнородных возбуждений. Надо добавить ещё усиление реверберации возбуждений между корой и подкорковыми областями, благодаря чему осуществляется поиск наиболее продуктивного синтеза для обеспечения предстоящего принятия решения.

НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ

Для понимания этого ответственного синтетического процесса в интеллектуальной деятельности следует представить себе отдельный нейрон и миллионы нейронов как образования, обладающие бесчисленным количеством степеней свободы, которые обусловлены способностью нейрона вырабатывать разнообразные конфигурации нервных разрядов.

Простой математический расчёт показывает, что все степени свободы в масштабе целого мозга могут быть представлены числом, для записи которого необходима лента длиной в 9,5 млн. км! Именно столько степеней свободы головного мозга представляют ту грандиозную клавиатуру, на которой разыгрываются сотни миллионов различных мелодий – поведенческих и интеллектуальных актов.

Итак, мозг и организм в каждый данный момент обладают необъятным количеством степеней свободы, одновременный запуск которых привёл бы к чудовищному хаосу в поведении организма. Организованное поведение человека и животных предполагает неизбежное ограничение этого разнообразия. Следовательно, принятие решения по своей сути представляет собой выбор одной степени свободы, наиболее адекватно удовлетворяющей требованиям данной ситуации. Суть проблемы заключается в том, каким образом мозг осуществляет выбор из миллиардов возможных одной-единственной степени свободы, дающей полезный эффект именно в данной ситуации.

Внимательное изучение общей схемы последовательного действия узловых механизмов функциональной системы показало, что принятие решения ориентировано на тот результат, который соответствует доминирующей в данный момент мотивации. Наблюдения последних лет свидетельствуют, однако, о том, что в стадии афферентного синтеза из памяти извлекаются не только общие афферентные черты той или иной внешней ситуации, но и признаки результатов, которые когда-то получались при подобных мотивационных и эмоциональных состояниях.

Иначе говоря, мозг обладает поразительной способностью к системной генерализации возбуждения, способностью не только охватывать частные признаки каких-либо событий, но и оценивать степень успешности и полезности результатов, ранее полученных в аналогичных ситуациях. Результаты прошлого могут последовательно извлекаться из памяти и сопоставляться с потребностью данной ситуации до тех пор, пока доминирующая мотивация не станет вполне соответствовать одному из результатов прошлого. Пожалуй, это одна из самых замечательных способностей мозга, которую можно назвать перебором мнимых результатов прошлого и сопоставлением их с потребностью текущего момента.

Возникнув в эмоциональных структурах мозга (гипоталамус, лимбическая система и ретикулярная формация), мотивационное возбуждение иррадиирует даже в те структуры мозга, которые хранят в памяти результаты различных удовлетворений именно данной мотивации в прошлом.

Например, состояние аппетита зависит от того, что латеральное ядро гипоталамуса непрерывно раздражается «голодной» кровью. Это возбуждение, поднимаясь в кору мозга в восходящем направлении, мобилизует элементы прошлого опыта, относящегося именно к данной мотивации. Мы начинаем перебирать возможность её удовлетворения в соответствии с данной ситуацией. Попросту говоря, ищем, где можно перекусить. При этом часто говорим, что в такой-то ресторан мы не пойдём: «там плохо кормят».

Что значит такое решение с нейрофизиологической точки зрения? Оно означает, что, перебирая многие возможности удовлетворения пищевой мотивации, мы не только извлекаем из памяти сведения о посещении этого ресторана в прошлом, по также и результат посещения, т. е. вспоминаем саму еду и вкусовые ощущения от пищи, полученные когда-то именно в этом ресторане.

Под влиянием доминирующей мотивации в процесс воспоминания включается практически вся функциональная система, в том числе и механизм оценки полученного результата.

Поразительная вещь! Интеллект оперирует гармоническим сочетанием главнейших факторов нейрофизиологической основы, необходимых для принятия решения, – всей настоящей ситуацией (голод, обстановка) и всем многообразием опыта прошлого, связанного с удовлетворением пищевой мотивации. Казалось бы, эта система взаимодействия далека от реальной структуры мозга. Однако каждый элемент нашей интеллектуальной деятельности имеет вполне определённую нейрофизиологическую основу.

Таким образом, принятие решения, согласно нашей схеме, – результат предшествующего афферентного синтеза, на стадии которого осуществляется универсальный перебор извлечения из памяти всех прежних результатов действия и всех прежних оценок этих результатов в соответствии с наличной доминирующей мотивацией. Именно для этой ответственной стадии, очевидно, и нужен процесс реверберации, мобилизующий все сокровища кладовых памяти. Следовательно, принятие решения является той процедурой, результат которой был признан после перебора «мнимых» результатов наиболее адекватным для данной обстановки.

С нейрофизиологической точки зрения этот процесс выбора состоит, очевидно, в непрерывном сканировании различных результатов, эталоном при котором служит доминирующая в данный момент мотивация. Эксперименты, проведённые в нашей лаборатории, показали, что в ряде специфических случаев кортикогипоталамическая реверберация может быть весьма отчётливой.

АКЦЕПТОР РЕЗУЛЬТАТОВ ДЕЙСТВИЯ

В этом разделе мы подходим к анализу такого нейрофизиологического аппарата, в котором скрестились главнейшие пути исторических поисков отгадки тайн человеческой психики (цель, предсказание, ошибки, память, ожидание и многое другое). Как оказалось, все эти факторы имеют единый нейрофизиологический стержень, совершенно чётко формирующийся в момент принятия решения (или несколько позднее). Прежде всего имеется в виду нейрофизиологический аппарат предсказания, названный нами акцептором результатов действия. Что это за аппарат? Какова его природа и каковы функции?

Осуществляя перебор всех признаков прошлых результатов и сличение их с данной доминирующей мотивацией, этот аппарат сосредоточивает в себе все афферентные признаки того конечного результата, по поводу которого было принято решение.

Рассмотрим пример. Если принято решение взять со стола стакан, то в появляющемся акцепторе результатов будут сконденсированы все относящиеся к действию признаки стакана: внешний вид, вес, тактильные особенности, температура и т. д. Смысл этого аппарата, опережающего и предсказывающего свойства будущего результата, состоит в том, что в конце действия, т. е. после того, как мы взяли стакан, должна быть получена вся информация о параметрах этого действия. Именно в этот момент в центральной нервной системе и происходит сличение результата, который прогнозировался в акцепторе результатов действия («взять стакан»), с параметрами реально полученного.

В момент сличения двух комплексов возбуждения наша нервная система осуществляет контроль выполненного действия. Если сличение показало, что прогнозируемые параметры (предсказание) в акцепторе будущего результата полностью совпадают с параметрами реально полученного, то действие заканчивается, а его результат получает «санкцию» и используется для формирования следующего этапа поведения. Если же выявляется несовпадение параметров реально полученного результата действия с запрогнозированными, то это рассогласование стимулирует построение и подбор новой программы действия, более точно обеспечивающей получение запрогнозированных результатов.

Поскольку наше поведение представляет собой подлинный континуум результатов, больших и малых, то практически такого рода сличения происходят в нервной системе непрерывно. Например, даже такие незначительные действия, как открывание двери на лестницу, спуск по её ступеням, посадка в автобус и т. д., оцениваются, на основе чего формируются цепи получения последующих результатов. Однако и они могут быть дискретизованы, подразделены на более мелкие: например, постановка ноги на первую ступеньку автобуса, на вторую и т. д. О каждом таком «маленьком» результате нервная система должна непременно получить информацию, которая обрабатывается в соответствующем акцепторе результатов действия. Малейшее несоответствие результата прогнозу (мы оступились) – и мозг немедленно подбирает новое движение.

Из этой краткой характеристики функций аппарата, прогнозирующего результаты, становится понятным и его название. Латинское слово acceptar eимеет два значения – «принимаю» и «одобряю», и оба они представлены в функциях акцептора результатов действия.

Каковы роль этого аппарата в интеллектуальных функциях человека и животных и значение такого подхода для разработки искусственного интеллекта? Прежде всего это – аппарат предсказания, поскольку в нём прогнозируется ещё не полученный результат. Так как во всех наших действиях достижение того или иного результата связано с заранее поставленной целью, то совершенно очевидно, что аппарат акцептора результатов действия практически является и аппаратом цели. Из этого следует, что цель в нашем понимании и в наших экспериментах не является чем-то изначальным, а подготавливается сложной работой нервной системы в стадии афферентного синтеза. Именно это обстоятельство позволяет определить цель как психологическое понятие на языке нейрофизиологических механизмов и объективных причинных связей между процессами, происходящими в головном мозге.

Необходимо подчеркнуть, что при рассмотрении вопросов о предсказании и цели перед нами особенно чётко вырисовывается философская сторона проблемы интеллекта и её решения на основе концепции функциональной системы.

Совсем ещё недавно мы мирились с поразительным парадоксом: каждый мыслящий человек прекрасно осознавал, что он ставит цель сделать «что-то» значительно раньше, чем реализует это «что-то». Но вместе с тем физиология мозга не имела средств для объяснения тех механизмов, с помощью которых мозг ставит перед человеком «цель» и с помощью которых может предсказывать её реализацию.

С выявлением объективных нейрофизиологических закономерностей, обеспечивающих высшие функции интеллекта, отношение к проблеме радикально изменилось. В настоящее время она успешно разрабатывается, что приближает нас к реальному моделированию интеллекта. Ибо концепция функциональной системы позволяет охватить все основные механизмы естественного интеллекта.

Как показывают электрофизиологические исследования, мы можем искусственно вводить и выводить из акцептора результатов действия любые новые компоненты (так называемое обогащение акцептора результатов действия), что значительно расширяет нашу способность воздействия па интеллектуальную деятельность человека, в частности на процессы обучения.

ЭВОЛЮЦИЯ ОСНОВНЫХ СВОЙСТВ ИНТЕЛЛЕКТА

Возникает, однако, вопрос: являются ли описанные выше принципиальные механизмы интеллекта специфическими только для высших уровней развития животных или даже только для человеческого мозга? Это вопрос краеугольный, поскольку он очень тесно связан с другими, например, с такими: есть ли интеллект у животных, когда и у каких животных он появляется в процессе эволюции?

Интересную попытку сделали Фогель и другие, попробовав построить эволюционную модель искусственного интеллекта, которая должна совершенствовать свои основные свойства путём разрастания примитивных механизмов в последующих «поколениях». Следует отметить, что при эволюционном моделировании накопление опыта осуществляется несколько иначе, чем в процессе эволюции.

Отвечая на поставленные выше вопросы, следует прежде всего высказать основное положение, сложившееся в результате многих лет работы по изучению описанных свойств интеллекта: ни одно из тех свойств мозговой деятельности, которые мы выше рассматривали как характерные признаки интеллекта, не возникало внезапно, на каком-то «рубиконе», до которого этого свойства не было и после которого оно появилось.

Все эти свойства возникли уже на заре зарождения жизни, и все они являлись уже тогда частью динамической физиологической архитектуры. Более того, они явились conditio sine qua non самого развития живых существ.

Это может показаться странным, поскольку мы всегда описываем интеллект как выдающееся свойство живого, присущее по крайней мере самым высшим и совершенным представителям животного царства.

Однако наше недоумение немедленно рассеется, если представим себе, как происходило формирование интеллекта. Возьмём для примера предсказание будущих событий или результатов какой-либо деятельности, выполняемой некоторой чётко очерченной функциональной системой.

При каких условиях внешнего и внутреннего мира животного возможно предсказание? Главным условием предсказания является то, что цепь событий, по поводу которой оно осуществляется, неоднократно повторялась в прошлом в определённых местах пространства в определённые периоды времени. Наш интеллект может предсказать, что после дня последует вечер, а после вечера ночь, только потому, что этот ход событий повторялся миллионы лет.

Здесь целесообразно несколько отойти от конкретных нейрофизиологических процессов и механизмов и обратиться к обобщениям более широкого характера.

Пространственно-временной континуум движения материи, как справедливо отмечал Планк, является абсолютным законом мира. Но этот закон действовал задолго до появления жизни на Земле. Иначе говоря, жизнь, т. е. живые существа, должна была volens nolens «вписаться» в рамки, задаваемые этим фундаментальным законом, и только при таком условии возможно было выживание. Это привело к тому, что именно «вписанность», или отражение живыми существами пространственно-временной структуры мира, стала необходимой предпосылкой предсказания.

Рассмотрев этот вопрос применительно к ряду биологических явлений, мы в своё время сформулировали принцип опережающего отражения мозгом действительного ряда событий во внешнем мире. Именно такого рода отражение является изначальным свойством протоплазматических процессов даже у низших животных, для которых смена, например, сезонных явлений (лето-осень-зима-весна-лето) была неизменным условием жизни на протяжении миллионов лет.

Можно привести десятки примеров поразительной точности и целесообразности приспособления живых организмов к подобным закономерностям неорганического мира.

В сущности, открытие И. П. Павловым условного рефлекса было открытием явления опережающего отражения внешнего мира в высокоспециализированном субстрате – в нервной системе. В самом деле, когда в ответ на звонок у собаки выделяется слюна, то это происходит совсем не потому, что животное должно «переваривать звонок», а потому, что в будущем появится пища, которую надо переваривать. Следовательно, повторение последовательности определённых воздействий внешнего мира создаёт линию облегчённых реакций, для которой достаточно нервного толчка, чтобы химическая реакция протоплазмы, подобно процессу в бикфордовом шнуре, распространилась по нервной системе, опережая развитие внешних событий.

Таким образом, «предсказание» как феномен изолированного интеллектуального акта имеет глубокие исторические корни. На высшем этапе эволюции органом этого опережающего процесса стала нервная система. Именно она в сотни раз обострила и ускорила опережающие процессы, и именно благодаря этому мы можем совершить почти фантастическое путешествие в будущее в ответ на какой-либо сигнал из внешнего мира.

Эволюция, начавшаяся с примитивного протоплазматического «предсказания», усовершенствовала этот процесс в материальных явлениях мозга до такой степени, что он стал органом, который в каждый данный момент своей деятельности сочетает в себе прошлое, настоящее и будущее.

Всё это не фантазия нейрофизиолога. Микроэлектродный метод даёт нам возможность установить, что некоторые нейроны, испытывая раздражение, используют накопленный в прошлом опыт для одновременного формирования процессов, содержащих в себе качества того результата действия, который будет получен только в будущем. Эти нервные клетки мозга мы назвали «нейронами трёх времён».

Процесс афферентного синтеза, как мы уже говорили, заканчивается принятием решения, являющегося итогом перебора возможных результатов, органически связанных в прошлом с данной мотивацией. Таким путём осуществляется одно из самых замечательных явлений в активности мозга – формирование на уровне нервной системы модели свойств будущего полезного результата, в связи с которым и ради которого развивались процессы афферентного синтеза. Это и есть цель.

* * *

Для познания основных свойств естественного и искусственного интеллекта необходимо «идейное перевооружение» современной нейрофизиологии, выработка новых методических и методологических подходов.

Прежде всего здесь требуется системный подход, который делает возможным изучение самых высших форм деятельности мозга: принятия решения, достижения цели, предсказания и др.

Концепция функциональной системы, как нам кажется, приближает науку к решению всё ещё загадочных проблем интеллекта.