Москва безбожная
В статье затрагивается тема богоборчества в СССР в конце 20-х годов прошлого века. Я считаю, что основная идея была правильная, вот только с реализацией немного «перегнули палку». Вряд ли имело большой смысл разрушать старые храмы, которые имели историческую и художественную ценность. Я вообще, против оголтелого разрушения чего-либо. Вот изменить отношение к ним, это да! Приспособить для других важных нужд – да! Делали ведь из церквей школы в связи с почти поголовной безграмотностью – разве это не правильное решение?
А вот сама антирелигозная пропаганда – это просто блеск! Антирождество и Антипасха чего только стоят! Отличная идея!
Автор статьи: Владимир Козлов – не знаю, кто это, возможно, рпц-шный прихвостень, т.к. статья приукрашена немного «ради красного словца» различными «ужасами», так что к ней надо относиться скептически, а если заинтересовала затрагиваемая тема, советую дополнительно почитать другие, более серьёзные материалы.
В предыдущем очерке мы рассказали о массовом разрушении московских обителей и монастырских некрополей в 1929 году. Именно тогда началось повсеместное закрытие приходских храмов Первопрестольной и их снос. Но истоков этой трагедии нельзя понять, не вникнув в политическую атмосферу того времени. Изначальный атеизм коммунистической идеологии на исходе второго десятилетия Советской власти стал перерождаться в своеобразный, притом весьма зловещий культ. Эта новая извращённая религия, пронизавшая всё и вся, объявила беспрецедентную войну русской православной церкви. Нужно сказать, что в конце 1920-х годов сознание людей в значительной мере уже было подготовлено к восприятию официальной идеологии, подвергавшей осуждению всякое иное мировоззрение. Насаждением воинствующего безбожия занимались практически все государственные учреждения, богоборчество захватило все стороны жизни.
К 1928 году почти прекратился выпуск церковной литературы. Перестали выходить епархиальные ведомости, ещё недавно имевшиеся в каждой губернии. Общий месячный тираж всех пяти православных информационных изданий Москвы, Ленинграда, Тулы, Казани, Иркутска не превышал 14 тысяч экземпляров. В Москве издавался лишь «Вестник Св. Синода» тиражом менее 3 тысяч экземпляров. В то же время тираж одной только газеты «Безбожник» в 1928 году составлял 56 тысяч! А ведь кроме того огромными тиражами печатались «Безбожник у станка», «Антирелигиозник», газета «Деревенский безбожник» и прочая подобная пропагандистская продукция. Да и вся советская печать была пропитана примитивным атеизмом и ненавистью к религии.
В 1925 году отдел культуры московских профсоюзов заявил: «Художественные музеи-храмы, монастыри в большинстве случаев являются своеобразными очагами религиозных настроений». К началу 1930-х годов историко-бытовой музей в Донском монастыре переименовали в Музей антирелигиозного искусства, а в Новодевичьем возник Музей раскрепощения женщины. Повсюду стали открываться музеи атеизма. В Москве такой музей с середины 1928 года разместился в Страстном монастыре. А всего к 1929 году по стране было более 30 антирелигиозных музеев.
В 1928-1929 годах, в том числе и под влиянием атеистической пропаганды, музейные органы взялись сокращать списки охраняемых культовых памятников. На одном из пленумов Союза Безбожников с удовлетворением отмечалось, что «Главнаука, за последнее время пересмотрела все памятники, подлежащие охране под нашим углом зрения, и из 7 тысяч памятников, которые числились по спискам Главнауки, мы сохраним только 1 тысячу. Это значительное продвижение вперёд». Волна яростных нападок обрушилась и на города-памятники – Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Сергиев Посад. «Кунсткамера гражданина Саваофа» (о Суздале), «Болото имени Господа Бога» (о Владимире), «Троицкая Лавра как крепостник-эксплуататор» – под такими оскорбительными для верующих заголовками публиковались в «Безбожнике» и «Безбожнике у станка» статьи о национальных святынях.
В начале 1929 года в Москве под председательством Ем. Ярославского состоялось совещание писателей, художников, режиссёров, киноработников, созванное Союзом Безбожников и посвящённое «задачам литературы и искусства в деле антирелигиозной пропаганды». Сам Ем. Ярославский в своём выступлении сетовал на то, что до сих пор «искусство безбожное» ещё не проникло в должной мере в поэзию, театр, народный лубок. Другой участник сокрушался, что в поэзии Блока и Есенина 80% метафор, насаждающих религиозные эмоции».
В самых различных изданиях читателям предлагались подробные методические материалы на следующие темы: «Антирелигиозная работа в педвузе», «Как организовать антирелигиозные вечера», «Антирелигиозное воспитание в школе» и т. д.
Застрельщиками (назовём их так в духе лексики тех лет) массовой атеистической кампании в стране стали партия, комсомол и Союз Безбожников. Эпоху гонений на церковь открыло совещание при агитационно-пропагандистском отделе ЦК ВКП(б) по вопросам антирелигиозной пропаганды, проходившее в июне 1928 года. Это начинание тут же подхватил комсомол, Центральный Комитет которого принял специальное постановление под названием «Задачи комсомола на антирелигиозном фронте». Не отставали, казалось бы далёкие от идеологии ведомства. Даже нарком земледелия Кубяк подписал циркуляр «Об оказании содействия Центральному Совету Союза Безбожников в проведении антипасхальной кампании». В начале 1929 года в Москве открылись Центральные курсы по переподготовке руководителей антирелигиозной работы.
А в середине года прошёл «исторический» IIСъезд Союза Безбожников. (Поистине удивительно превращение этой организации, за несколько лет выросшей из скромного общества друзей газеты «Безбожник» в мощнейшую политическую силу» от которой напрямую зависели судьбы московской старины. Очень скоро число её членов достигло 5 миллионов человек. В Москве к 1929 году на пред приятиях и в учреждениях было создано 463 ячейки безбожников.) На II съезде Союза слово взяли такие известные деятели, как Н. Бухарин, Д. Бедный. М. Горький. А. Луначарский, В. Маяковский, Ем. Ярославский. Большинство из них были избраны от Москвы в состав Центрального Совета Союза, организации, отныне именуемой Союзом Воинствующих Безбожников (СВБ). Съезд проходил под откровенным лозунгом: «Борьба против религии – борьба за социализм». Он принял обращение ко всем трудящимся СССР, в котором население призывалось в поход на религию, на «наглеющую поповщину».
Дяди-безбожники не забыли и о подрастающем поколении. Было оформлено детское безбожное движение – «юные безбожники», для них издавалась даже специальная газета. «Пионерские отряды, – призывал ЦС СВБ в специальном обращении, – принимайте всюду участие в борьбе за закрытие церквей!».
Душой и вожаком советских безбожников, несомненно, был бессменный председатель Центрального Совета СВБ Ем. Ярославский (Губельман), главный редактор газеты и журнала «Безбожник». Этот первый безбожник страны со своими соратниками несёт личную ответственность за создание в нашем Отечестве атмосферы антирелигиозной истерии, жертвой которой пали многие священнослужители и тысячи храмов.
Повсюду открывались антирелигиозные университеты. Первое учреждение такого рода возникло ещё в 1928 году в Рогожско-Симоновском районе Москвы, а в 1930-м эти университеты, именуемые «народными», посещало 500 слушателей. Осенью 1929 года безбожие проникло на радио, где также был организован антирелигиозный факультет.
Огромными тиражами печатались и специальные учебники: в 1927 году выпустили первое пособие по атеизму, позже переиздававшееся шесть раз. В 1928 году вышел «Антирелигиозный крестьянский учебник», также выдержавший шесть изданий, причём последнее – тиражом 200 тысяч экземпляров. А в 1929 году и Красную Армию вооружили «Красноармейским антирелигиозным учебником».
В «охоту на ведьм» вовлекался весь учёный мир страны. В специальном обращении к работникам науки и техники, подписанном Е. Ярославским, А. Бахом, Б. Келлером, интеллигенция призывалась принять самое активное участие в атеистическом движении.
И вот насаждаемая сверху антирелигиозная истерия стала получать желанные отклики с мест. Брянский губсовет Союза Безбожников выступил с инициативой: помимо существующих революционных торжеств учредить праздники Советов, Науки, Искусства, Техники. По аналогии с Великой Французской революцией предлагалось счёт лет начать от первого года Октября, а также ввести новые названия дней недели: молот, серп, сноп, звезда, знамя.
Можно было бы и далее умножать примеры антирелигиозной кампании конца 1920-х годов, в которую оказались втянуты все слои населения – от детсадовцев до глубоких стариков (это именно для последней группы граждан организовали специальное общество распространения идей кремации). Воинствующий атеизм, ежедневно внедряемый в умы по радио, в лекциях, на уроках, заполонивший кинозалы, музейные экспозиции, книги, газеты и журналы, делал своё дело – подспудно или сознательно, чтобы приспособиться к новым условиям, у людей, особенно среди молодёжи, вырабатывалось равнодушное, а порой и враждебное отношение к монастырям, храмам, иконам, церковным праздникам.
Известный советский учёный, академик И. В. Пстрянов-Соколов, вспоминал о тех годах: «В нашей столице много древних монастырей. Их было ещё больше. Многие из них уничтожены. Многое в них утрачено. Нужно ли оставшееся? Зачем? Как к ним относиться? Но ведь отношение определяется знанием. Должен откровенно сознаться, что у меня лично долгое время было странное, двойственное отношение, которое, пожалуй, следует определить как враждебное. В самом деле, что я о них знал? Только то, что мог узнать, только то, что это были очаги мракобесия. Несмотря на их бесспорную красоту, они были для меня чужды и враждебны». Так за исторически короткий срок в народе удалось создать слой, поощрявший самые дикие богоборческие акции властей.
Рабочим и служащим обещали строить детсады, клубы, школы, мастерские, лишь бы закрыть или сломать храм. По далеко не полным данным, за первую половину 1929 года в стране было закрыто 423, а только за август – 103 культовых здания. Сама Главнаука, занимавшаяся охраной памятников, обратилась летом ко всем музеям со специальным методическим письмом, указав на «необходимость развёртывания антирелигиозной работы в музеях». В конце 1929 года Ф. Олещук, один из ведущих деятелей Союза Воинствующих Безбожников, в статье «Через кампанию к систематическому наступлению» предлагал объявить «решительную борьбу с примиренческим отношением к религии со стороны советских общественных организаций».
Началась подготовка к одной из самых мрачных акций XX века – антирождеству. Такие антипраздники уже были знакомы по опыту предшествующих лет, но антирождество 1929-1930 годов не знало себе равных. Историкам суждено ещё разобраться в деталях этого неслыханного замысла. Скажем лишь, что результаты и последствия его были катастрофическими для страны и нации в целом. Откроем же газеты конца 1929 – начала 1930 года.
Свою чёткую позицию в преддверии Рождества высказал и Московский комитет партии: Пункт «б» одного из протоколов гласил: «Широко развернуть борьбу за изъятие церквей и молитвенных домов под клубы, детские учреждения и, в особенности, под школы в связи с введением всеобщего обязательного начального образования...».
Естественно, такая «борьба была на руку безбожникам, которые в резолюции I Московской областной конференции своего Союза записали:
«23. Поставить перед Наркомпросом вопрос о немедленном пересмотре исторической и художественной ценности церквей, создав для этого авторитетную комиссию с привлечением в неё представителей общественных организаций, в частности от Союза Воинствующих Безбожников.
<…>
25. Добиться переименования городов, улиц и площадей, носящих религиозные названия».
Дальнейшие события показали, что резолюции московских безбожников не остались на бумаге.
В декабре-январе Моссовет принимал решения о массовом закрытии храмов и сносе ряда церквей. ВЦИК и СНК за неделю до Рождества взорвали древнейший кремлёвский храм – собор Чуда Михаила Архангела в Чудовом монастыре. Динамит подкладывался уже и под бесценные памятники Симонова монастыря.
Главный же «спектакль» готовился в Первопрестольной на Рождество – 25 декабря. Декабрьский номер «Антирелигиозника» содержал обширные методические материалы для организации детского безбожного досуга. Давались подробные описания антирождественских костюмов – «Ловец», «Паразиты», «Святой мусор», «Поповское орудие», а также советы, как их изготовить. Детям и подросткам предлагались следующие инсценировки-игры: «Безбожный поход», «Поп бежит», «Безбожный автомат».
Но наибольший интерес у юных граждан вызвал «Антирелигиозный тир», игра, по ходу которой нужно было бросать мячи в мишени, изображающие попов, храмы и т. д.
На всех предприятиях и в учреждениях Москвы к Рождеству готовились, как к Первомайской или Октябрьской демонстрации: шились костюмы, добывались кресты, церковные облачения. Каждый район имел собственный план действий, свой маршрут шествия колонн. Замоскворецкий райсовет Союза Воинствующих Безбожников, например, решил провести широкую атеистическую массовку «под знаком очищения рабочего быта от религиозной рухляди». К рождественским дням приурочивались конкурсы на сдачу икон, церковных книг и даже на заключение договоров по антирелигиозному соцсоревнованию. Многотысячное гуляние жителей района в день Рождества из-за сильных морозов не состоялось и было перенесено на 6 января – Праздник Крещения.
На этом позорном глумливом гулянии было всё: отряды факельщиков, колонны с оркестром, антирелигиозные плакаты, автомобили с ряжеными попами и монахами. Как утверждали корреспонденты, к вечеру в Парке культуры и отдыха собралось около 100 тысяч человек, «...стихийно вспыхивали то там, то здесь в толпе костры из икон, религиозных книг, карикатурных макетов, гробов религии и т. д.».
Ещё более захватывающая инсценировка прошла недалеко от Парка культуры, на катке «Красные Хамовники»: «Боги и попы с церковными песнями бросились, махая крестами, на «пятилетку», появился отряд будённовцев и дал залп, от выстрелов загорелась церковь, церковь сгорает; этот пожар церкви был показан чрезвычайно эффектно».
В дни Рождества в московских магазинах устроили специальные антирелигиозные витрины, повсюду разбрасывались атеистические листовки. Во всех районах производилась запись в Союз Воинствующих Безбожников. В московском округе число членов СВБ за два месяца увеличилось более чем втрое и достигло 20 тысяч взрослых и почти 8 тысяч юных безбожников.
В города и деревни Подмосковья столичные безбожники послали десятки бригад своих единоверцев. И там закипела работа. В Бежецком округе с октября 1929 по январь 1930 года закрылась каждая третья церковь, в Тульском округе за 3 месяца из 760 храмов было упразднено 200, в Серпуховском – из 278 церквей закрыто 100. В Москве, Рязани, Калуге, Бежецке и многих других городах запретили колокольный звон, колокола повсюду снимались и переплавлялись на литейных заводах. В этом случае борьба против церкви одновременно велась и «в пользу» индустриализации – заводы поглощали ценную колокольную бронзу. Был даже подсчитан общий вес колоколов в СССР, а некий В. Шишаков утверждал, что в стране в колоколах содержится 250 тысяч тонн ценного цветного металла, который необходимо срочно пустить в дело. И действительно, за несколько лет были уничтожены тысячи прекрасных произведений колокольного искусства.
Вчера боголюбивая Россия с ужасом взирала на бесчинства и глумления над духовными святынями своих же блудных сынов. «В Твери, – сообщал корреспондент «Антирелигиозника», – в конце декабря (1929 года. - В. К.) мысль о сдаче икон возникла у 10 рабочих». Окружной совет подхватил эту инициативу и организовал ряд бригад по казармам. А 6 января во время демонстрации было брошено в костёр 2 тысячи икон. В Туле сожжено 1500 священных образов, массовое уничтожение икон практиковалось и в деревнях. В Домодедовском московском округе сожжено 175 икон, в Коломне возникли безбожные цеха, а Подольск вообще объявил себя безбожным городом.
Волна антирелигиозной истерии захлестнула Россию, Украину и Белоруссию. 6 января 1930 года в Пензе, например, проводился антирелигиозный карнавал под лозунгами «Все в Союз Безбожников!», «Да здравствует Пятилетка!», «Церкви – под школы!», «Колокола – на тракторы». На нужды маскарада из имущества закрытых храмов городские власти выделили 17 комплектов священнических одеяний. В эти морозные январские дни на улицах и площадях Москвы, Тулы, Серпухова пылали страшные костры из икон, книг, возвещая о том, что Россия сполна вкусила великий грех богоотступничества, богоборчества, гордыни.
Эйфория охватила организаторов и вдохновителей плана создания самого безбожного государства мира. Партийное руководство страны было уверено в ближайшем исчезновении Церкви и её символов. Опьяневший от успехов своих подручных, Ем. Ярославский размышлял о пятилетнем плане работы безбожников: «...надо упор сделать сейчас на пропаганду атеизма. И понятно, что чем дальше, тем нам нужнее будет давать более углублённую, более стройную систему атеистического мировоззрения. Не только сжигать иконы, не только сшибать церковные головки, не только колокола снимать, – бестрепетно вещал будущий академик, – а выдёргивать корешки, которые сидят глубоко в сознании, подсознании и т. д.». К концу пятилетки, заявил Ем. Ярославский, тираж газеты «Безбожник» должен достичь 1.5 миллиона (!), а «Антирелигиозника» – 100 тысяч экземпляров. «Безбожник» к середине 1930-х годов, по мысли Главного безбожника страны, должен был издаваться на 15 языках.
В подцензурные официальные советские газеты и журналы по понятным причинам не могла просочиться информация о каком-либо противодействии атеистической истерии. Величайшая народная трагедия запечатлелась лишь в памяти людей и устных преданиях старшего поколения о святотатстве над Церковью. Хотя даже безбожная печать сквозь зубы сообщала, например, что в 1929 году в Центральной Чернозёмной области было «до 20 случаев, спровоцированных попами и сектантами массовых эксцессов». В некоторых деревнях женщины с топорами и ухватами требовали открытия упразднённых храмов. Когда пришли закрывать Введенскую церковь в Бауманском районе Москвы, там оказалась засада из прихожан. «Верующие, – гневался один из авторов журнала «Безбожник» – обжалуют каждое... постановление о закрытии собирают тысячи подписей». Хотя некоторые функционеры из Союза Безбожников высказывались против публичного оскорбления религиозных святынь, всё же и они признавали, что «...закрытие церквей самими массами и сжигание икон следует отнести к показателям роста массового безбожного движения».
Чудовищные масштабы иконоборчества в России потрясли весь цивилизованный мир. Единодушное возмущение миллионов граждан разных государств гонениями на веру в нашей стране советская печать обозвала «крестовым походом капитала и церкви против СССР».
Католическая церковь во главе с папой римским Пием XI тоже была поражена антирождественскими акциями 1929-1930 года. «Мы глубоко потрясены ужасными и святотатственными злодеяниями против Бога и души, которые, повторяясь, усиливаются изо дня в день среди бесчисленного населения России», – писал в своём открытом письме в феврале 1930 года Пий XI. Далее в этом послании, ставшем вскоре известным всему миру, говорилось: «Во время последнего празднования Святого Рождества не только государством закрывается несколько сот церквей, сжигаются многочисленные иконы; приказывается работать всем работникам и воспитанникам школ, отменяются воскресные дни, но служащие учреждений, мужчины и женщины, принуждались подписывать формальные заявления об отступничестве от религии с хулой на Бога, под угрозой лишения их карточек на хлеб, одежду, жилье...
Сверх того во всех городах и во многих деревнях были организованы бесчестные карнавальные представления, подобные тем, которые иностранные дипломаты могли наблюдать собственными глазами в Москве, в центре города. В продолжение Рождественских дней; они видели повозки, на которых в большом количестве ехали мальчишки, одетые в священнические облачения, предававшие глумлению и оплёвыванию Святой Крест; на других грузовиках были водружены Рождественские деревья, на которых были развешаны многочисленные куклы, изображающие епископов католических и православных; в центре города другие мальчишки совершали многообразные святотатства против креста». 19 марта по призыву главы всех католиков в базилике Св. Петра и во многих храмах Европы состоялись молебны за гонимых верующих в Советской России.
Осуждение цивилизованным миром преследований христиан в СССР возбудило ярость властей, которые через официальную пропаганду попытались, и далеко не безуспешно, вызвать новую вспышку антирелигиозной истерии. Опять райкомы и отделения Союза Воинствующих Безбожников занялись подготовкой массовых шествий, на сей раз уже против «крестового похода». (Так, на улицы Харькова удалось вывести 200 тысяч человек). Опять на страницах иллюстрированного журнала «Безбожник» появились фотографии костров из икон, а сами снимки сопровождались выразительными комментариями. Приведём лишь одну характерную подпись: «В ответ на антисоветское выступление Папы Римского рабочие и работницы г. Подольска организовали уличные демонстрации 8 марта. Рабочие в знак протеста против поджигателей войны вынесли из своих квартир иконы и сожгли их»!
Во время потрясшей мир антирождественской кампании руководители СВБ вспомнили опыт 1918-1922 годов по извлечению священных останков подвижников православия. В Тамбове состоялось публичное вскрытие мощей епископа Питирима, и святые мощи были переданы в местный музей. Тогда же власти и безбожники Кашина потревожили останки Св. Анны Кашинской. В крошечном городке, где на 7 тысяч жителей было 33 церкви и 3 монастыря, подобное кощунство вызвало большие волнения, в результате чего 53 человека было арестовано (позже пятерых из них расстреляли). Гробница же Св. Анны Кашинской после вскрытия была перенесена в клуб безбожников.
Ещё не успела закончиться антирождественская вакханалия, как власть и активисты Союза Воинствующих Безбожников принялись за составление планов антипасхальной кампании. По мысли Центрального Совета СВБ, она должна была начаться 15-20 марта 1930 года. До 10 апреля намечалось провести подготовительный, с 10 апреля до 1 мая – ударный и с 1 по 15 мая – заключительный этапы этой акции. Антипасхальные мероприятия проходили под многозначительным лозунгом: «За безбожную Москву, за безбожные колхозные деревни». «Мы ставим задачу, – писали руководители Союза, – добиться закрытия церквей и других молитвенных зданий г. Москвы и рабочих центров и в районах сплошной коллективизации, а также роспуска церковных Советов...» Ем. Ярославский уже мечтал о недалёком будущем, когда в рядах СВБ будет 10 миллионов человек. Плакат «Даёшь Москву безбожную!», на котором огромные краны крушат церковные главы, стал одним из красноречивых символов столицы этого времени. В журнале «Безбожник» в разделе «Закроем центры мракобесия и контрреволюции» некий Владимирский писал: «По Москве осталось незакрытыми 240 церквей. Не создано общественное мнение по их закрытию. Так, в Бауманском районе ещё не закрыто 28, в Пролетарском 26, в Краснопролетарском – 30 церквей. Всего по Москве общественное мнение создалось вокруг закрытия 87 церквей, а по 153 ничего не слышно».
Цель антирелигиозной истерии, особенно сильно нагнетаемой с конца 1928 года, была достигнута: многие тысячи жителей не только Москвы, но и других городов вступали в Союз Воинствующих Безбожников, участвовали в атеистических митингах, демонстрациях, шествиях и карнавалах, поневоле или сознательно приобщались к глумлению и святотатству над православными символами, бросали в огонь иконы, разрушали храмы. Так у властей появился целый слой беспамятных и безнравственных, готовых на все помощников. Их руками, при поддержке их голосов, в дальнейшем закрывались и уничтожались сотни и тысячи церквей.