Кто вы, робот? 3/3

Источник: «Техника – молодёжи», №5, 1968 год.

Третий раз (см. «ТМ» №1 и №3 за 1968 год) появляется эта рубрика в нашем журнале. Обзорные статьи А. Мирера и А. Днепрова, дискуссионная заметка С. Житомирского вызвали живейший отклик читателей. В редакцию пришло много писем. Люди самых различных профессий делятся мыслями о человекоподобных роботах, вычислительных машинах, автоматических системах. Написали нам и аспирант В. Щербаков, кинокритик Св. Котенко, инженер К. Арсеньев. С их мнением мы знакомим сегодня читателей.

ГОМО САПИЕНС ПРОТИВ ГОМО МЕХАНИКУСА

Мне думается, робот – мертворождённый ребёнок. Не будет весёлых и умных электронных человечков, не будет металло-пластмассовых напарников и друзей.

Искусственный человек – фетиш многих умельцев, своеобразная «болезнь», последняя эпидемия которой вызвана бациллой электроники. Эта «болезнь» сродни творчеству. Первобытный художник высекал из камня человеческие фигурки. Пионеры роботизации пытаются совсем в ином материале передать повадки и даже эмоции человека. Статуэтки древних сами по себе, в отрыве от времени и вне связи с историей человека не имеют никакой ценности. То же самое, вероятно, будет сказано и о современных роботах. Наиболее точно, пожалуй, сущность роботоискательства определяют слова – «техническая игра».

Итак, слово не за роботами, а за машинами-универсалами, специализированными, с обусловленным особенностями конструкции обликом.

Сложнее обстоит дело с интеллектом. Превзойдут ли электронные машины человеческий мозг в умении решать сложные проблемы? Мы не можем ответить утвердительно на этот вопрос. До сих пор мы не знаем, что такое интеллект. Нельзя наделять электронное устройство теми качествами, о которых не имеешь ни малейшего представления. Вполне возможно, созданный людьми язык слов и формальный математический язык не в силах описать интеллектуальные процессы. Может быть, это окажется под силу принципиально новому языку, в котором останется что-то от химических формул, описывающих структуру генов и нейронов. Построив ажурное здание современной математики, человек уже увековечил свой способ мышления, создал своеобразный слепок собственного мозга. Этот слепок напоминает скульптуры абстракционистов. Но в формулировке теорем, в тонких нитях формальных доказательств уже дана – правда, в грубом приближении – закодированная структура генов. Именно поэтому логика, «разум» поведения других живых существ должна настолько же отличаться от нашей, насколько их генетический аппарат отличен от человеческого.

Можно считать установленным, что интеллектуальные процессы протекают на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Для вычислительной техники в целом этот уровень ещё долго останется недоступным. Но пройдут годы – нужны ли будут электронные гении? Вряд ли. Человечество никогда не страдало от недостатка гениев. Оно страдало только от неумения использовать их возможности.

Мысль о гигантских ресурсах человеческого разума стала почти банальной от частого употребления. Между тем каждое проявление действительно безграничных возможностей озадачивает нас пугает, раздражает – иногда до такой степени, что мы стараемся «изжить» в себе необычные идеи, опускаясь до уровня гомо механикуса.

Великий математик Коши как-то встретил швейцарского пастуха, который мог буквально в мгновение ока определить число овец в стаде. И сейчас живут виртуозы, считающие быстрее электронных машин. Однако их зачастую склонны относить просто к «психофеноменам». Если уж быть логичным до конца, то именно неумение большинства людей считать так же быстро должно вызывать удивление.

Всё познаётся в сравнении. В силу печальной иронии нам придётся ждать, пока невесть как мыслящие электронные роботы докажут, что человек с гениальными способностями – самая экономичная интеллектуальная машина.

В. ЩЕРБАКОВ, аспирант

КИНЕМАТОГРАФ И РОБОТЫ

Легко ли быть человеком? Приятно ли? Даёт ли преимущества? Быть может, только добавляет осложнений и хлопот? Подобные вопросы не придут в голову сами собой. Чтоб они озаботили, нужен взгляд со стороны. Сравнение требуется.

Учёные не успели ещё выбраться из первой полосы теоретических рассуждений, а искусство уже подхватило в самом общем виде мысль, голую, как конец провода, и, жадно припав, стало впитывать слабые до поры токи.

Народился «железный человек». С него-то и начались сравнения.

Тема роботов укрепилась в искусстве. Если говорить о ней широко, то фильм «Кабинет доктора Калигари», сейчас уже забытый, следует отнести к основополагающим. В этом фильме не так удивляет сам герой с изъятой волей, как изобразительная манера. Оттого и не страшны «Калигари» теоретико-публицистические проклятия! Ведь основное достигнуто – найден самостоятельный образный строй.

Но к современным фильмам роботы серьёзного отношения уже не имеют. Они отступили во владения жанров развлекательных, стали украшать экран в качестве забавной детальки, подстёгивающей сникнувшее было действие. Помните, до чего обаятелен слуга-робот во «Вратаре»? Где-то ещё... А, в «Неподдающихся»! Там он смешил зрителей, выступив в роли электрифицированного клоуна.

И пусть бы! И не спрашивалось бы с кино, если б по соседству литература не достигла успехов в художественных опытах с роботами. Сравнения-то стали получаться всё увлекательней, серьёзней, глубже. Они будили мысль, будили совесть, напоминали о человеческом достоинстве. А кинематограф, столь страстно увлекающийся экранизацией беллетристики, как-то не брал в расчёт именно эту струю.

Припоминаю, телевидение как-то попробовало – поставило «Верного робота» по Станиславу Лему. И удачно. Любители домашнего экрана увидели некое общество, погруженное в тунеядство, мещански паразитирующее на технической мощи, разучившееся трудиться до пота и мечтать до утра. Размеренный, равнодушный мир сибаритов... И в нём мечется единственный одушевлённый робот – одинокий романтик, мечтающий о добрых людях, которых (если нет таковых в действительности) можно создать путём синтетическим... Возникает трагическая ситуация: не зная иных людей, представляя себе свой идеал схожим с обывателем, робот способен привести в мир лишь ещё одно заурядное существо – своекорыстное, наглое, столь же неспособное оценить романтическую душу механического создателя.

Как видите, робот не деталька, а центр развёрнутой социальной картины, опора авторского прогноза-предупреждения.

Ну почему же кино отстаёт?

Отставало. А потом произошло неожиданное: внезапно ленинградская студия приступила к съёмке фильма о роботе. Вы смотрели «Его звали Роберт»?

Для межпланетного полёта создаётся робот, долженствующий дать представление о человеческом облике. Богатырское здоровье, могучую силу, позитронный мозг вложил изобретатель в своё детище. Вложил всё... кроме души. Переживания и эмоции недоступны роботу. Ему дан единственный критерий – логика.

Но... Если логика бездушна, если она ведёт к жестокости, то такая логика, как бы она ни была безупречна, противна всему человеческому. Внешне подобный своему создателю, робот терпит поражение в испытании жизнью; изобретатель передумал – надо посылать просто человека.

Итак, снова – нужны ли кинематографу роботы? Да, нужны, нужны для того... Чтобы в современных лентах трюки по сложности и чистоте исполнения не отставали хотя бы от стародавней «Золотой лихорадки».

Чтобы «бездушный» робот противостоял живому человеку, может быть, не всегда логичным, но зато эмоционально оправданным человеческим поступкам.

Чтобы в фильме действовало хоть одно запоминающее устройство. При нём не удастся забывать, что было вначале, а что в конце, не пройдёт безнаказанно монтаж «несклеивающихся», противоречивых мыслей и коллизий. Пока роботов нет, в ходу извинение, что, мол, в комедии можно и так.

Чтобы зрители лишний раз могли посетовать: жаль, инженеры ещё не придумали электронных кинодеятелей. Автоматы хранили бы в своём паяном чреве твёрдое понятие о современном уровне кинематографического профессионализма. Они вспыхивали бы красным светом и разражались сиреной, как только этот уровень не выдерживался.

Наступление на кинематограф роботов – «актёров», «режиссёров», «кинокритиков» – не исключено. Остановка – за учёными. Им предстоит сказать своё напутственное слово.

Св. КОТЕНКО, кинокритик

БОЛЬШОЙ РОБОТ

Мы работаем над автоматизацией производства, разумеется, не ради «чистой» науки или праздного любопытства. Такое развитие промышленности продиктовано экономическими законами. Никаких технических пределов автоматизации нет. Есть лишь различные трудности, нерешённые проблемы, задерживающие её внедрение. Всякое утверждение о том, что механизм принципиально не способен заменить человека во всех областях его деятельности, носит явный отпечаток витализма – учения о некоей жизненной силе, грани между «живым» и «неживым». И очень странно, что А. Днепров, автор многих научно-фантастических рассказов об «умных» андроидах, способных «конкурировать» с людьми, теперь придерживается иного мнения.

Итак, через некоторое время мы будем располагать машинами, на несколько порядков совершеннее нынешних. Какие изменения претерпит тогда человеческое общество?

На мой взгляд, будущее хозяйство страны можно уподобить некоему живому и независимому существу. Условно назовём его Большим Роботом.

Основа основ жизни – самовоспроизведение. Все остальные признаки – взаимодействие со средой, сохранение структуры наперекор превратностям обстановки, питание – неизбежно вытекают из этого главного свойства. То же самое можно сказать и о механических воспроизводящих системах (которые, несомненно, удастся построить). Они обладают «характером» живых существ: самостоятельностью, инстинктом самосохранения и т. д. Эти ценные качества у совокупности машин (Большого Робота) только усилятся.

Как же будут строиться отношения Человека и Большого Робота?

Самое время вспомнить историю. С тех пор как человек стал заниматься скотоводством, он живёт в тесном контакте, в своеобразном симбиозе с домашними животными. Убедиться в этом нетрудно – попробуйте-ка оставить коровник или птицеферму без присмотра! И наоборот – падёж скота может привести к голоду многих людей.

В каком-то смысле и сейчас наше хозяйство напоминает живое существо. Мы непрерывно ремонтируем оборудование, ухаживаем за зданиями, обновляем станки, строим новые заводы. Зная «слабости» машин, мы часто относимся к технике свысока, отводя себе неизменную роль господина. Но это глубокое заблуждение. Симбиоз уже «сделал своё дело» – мы не можем и дня прожить без техники, не рискуя превратиться в дикарей.

А теперь вернёмся к автоматизированному хозяйству, которое само поддерживает себя в рабочем состоянии. Спрашивается: нужны ли ему люди? К сожалению (и к счастью), нет. Вот тут-то и кроется главная опасность. «Почувствовав» полную безнаказанность, Большой Робот может взбунтоваться (разладиться).

Имея такую мрачную перспективу, не лучше ли вернуться к «натуральным хозяйствам», повысить надёжность – вместо одного Большого создавать ряд Малых Роботов, дублирующих друг друга? Такое разрозненное «стадо» автоматических существ намного легче «пасти».

Человечество из племени машиностроителей превратится в племя машиноводов. Это, как мне кажется, должно сказаться на всем укладе жизни. Люди раскрепостятся от однообразного, нетворческого труда. Они, наконец, смогут забыть о хлебе насущном и обратить свой взор к наиболее творческим проблемам прекрасного будущего.

К. АРСЕНЬЕВ, инженер