Две ветви познания мира

Источник: журнал «Техника – молодёжи», №3, 1982 год.

Мы продолжаем разговор о взаимосвязи науки и искусства, начатым в предыдущих номерах статьёй о поэте В. Луговском и размышлениями академика Н. Шило о роли чувства в научном и художественном творчестве.

Читатели «ТМ» хорошо знакомы с живописным и поэтическим творчеством выдающегося советского учёного Д.И.Блохинцева («ТМ» №4 и №11 за 1980 год). Помещая в сокращённом виде его эссе, написанное в последние годы жизни, и картину «Вулкан Эбеко», редакция надеется приоткрыть читателю ещё одну сторону его многогранной деятельности.

Статья Д.И.Блохинцева проиллюстрирована работами с выставки «Учёные рисуют». Выставку в Киеве за месяц посетило свыше 20 тыс.человек, что говорит об исключительном интересе к поднятой проблеме. По инициативе «ТМ» эта выставка вскоре будет показана в Москве в залах Союза художников СССР.

ЧЕЛОВЕК И ТРИ ЕГО ОСОБЫЕ СУТИ

Многообразие живых существ огромно. Образ жизни многих из них не имеет с нашим ничего общего. Но отлитие человека от существ, сравнительно близких к нему, не менее радикально.

Самый простой пример. Археологи обнаруживают останки некоего примитивного существа, обнаруживают следы его деятельности. Кто он? Человек он или ещё нет? Как ответить на этот вопрос?

Следуя Энгельсу, в качестве решающего критерия принимают способность производить орудия производства. Действительно, если приглядеться к находкам в поселениях доисторического человека, то мы обнаруживаем там материализованные следы такой духовной жизни, которая абсолютно чужда всем другим видам, населяющим Землю. Это изобретения, целая цепь изобретений, тянущаяся из глубины времён: изобретение обработки орудий, шкур, величайшее из изобретений человека – очаг. Изобретение копья, лука, колеса, лодки, паруса, приручение домашних животных и т. д.

Все эти достижения были следствием пристального наблюдения природы и великих озарений, посещавших время от времени умы неведомых нам изобретателей, подлинных гениев своей эпохи. Они явились теми ступенями, по которым человечество поднималось над остальным животным миром. Сыграла свою роль важнейшая особенность человека как биологического существа – его любомудрость, любознательность, повышенная способность к наблюдению и анализу.

Неодолимое стремление к познанию мироздания заложено в глубинах человеческого разума и составляет первую суть человека. Именно эта особенность человека являлась до недавнего времени основным стимулом развития фундаментальной науки.

Вторая суть человеческого рода состоит в особой способности к накоплению и распространению приобретённых знаний. В пределах одного поколения они распространяются по принципу цепной реакции – один человек передаёт свои знания нескольким другим; каждый из них – дальше. Этот характер передачи знаний особенно ясно виден в системе современного обучения.

Однако важнейшая особенность человека состоит в способности передавать знания от поколения к поколению в расширенном объёме, с некоторым коэффициентом умножения, заметно превышающим единицу. Этот феномен не наблюдается у других представителей животного мира Земли. (Подробнее об этом см. статью Д. И. Блохинцева в №8 за 1979 год).

Третья суть человека – неодолимая потребность в эмоциональном контакте с окружающим миром.

Начиная с глубокой древности, мы находим наскальные рисунки и примитивные сооружения (вроде знаменитых кавказских дольменов), показывающие, что у человека всегда имелась потребность создавать предметы, не имеющие непосредственного отношения к хозяйственной, практической деятельности. Они были предметом искусства и религии и относились к совсем другой стороне деятельности человека – к организации его душевных эмоций. Эта важнейшая особенность человеческой активности достигает совершенной значительности в историческое время, когда создаются величайшие произведения искусства – строятся храмы, гробницы, мавзолеи, развиваются скульптура и живопись. Эмоциональное воздействие этих творений настолько велико, что и современный человек испытывает душевный трепет, созерцая великие памятники прошлого. Изымите древние памятники Греции и Рима, России и Мексики, Индии и Перу, и мир покажется опустошённым.

Ощущение своего родства с бесконечной вселенной, вера в её благонамеренность по отношению к человеку, преклонение перед её гармонией н красотой всегда были и будут ничем не заменимым душевным богатством людей.

Только такое взаимоотношение с окружающим миром способно дать человеку ощущение своей значимости, выходящей за пределы бессмысленной и скучной подёнщины.

Мне приходилось видеть стаи кеты, идущей вверх по рекам на нерест. Я думал: знает ли она, что идёт на верную смерть? Наверно, не знает. А не прекратился бы её род, если бы она знала, что её ждёт?

Возможно, что человек – единственное живое существо на Земле, на долю которого выпало понимание конечности своего индивидуального существования, понимание ожидающей его смерти. Создание памятников есть проявление страстного желания преодолеть эту конечность, обессмертить себя в жизни будущих поколений.

Поэтому, в этой третьей, особой сути человека, быть может, отражается потребность установить отношение между конечным (человек) и бесконечным (вселенная).

Многие великие люди понимали значение этой особенности человека: то, что здесь сказано, есть лишь экстракт на их мировосприятия и миропонимания. Если первые две сути человека являются основой технического и социального прогресса, то третья необходима для обеспечения эмоциональной жизни людей – она основа искусства. Она же была основой религий.

Нарушение эмоциональной гармонии человека с окружающим миром ведёт к психическим заболеваниям, к наркомании, алкоголизму, к преступности, к разрушению личности к общества.

НАУКА

Наука основывается на первой сути человека – на его любознательности, на стремлении познать мир и своё положение в нём. Она добытчица истины.

Исключительная по глубине способность к наблюдению и мощнейший аппарат логического мышления отличают человека от других животных, населяющих известный нам мир.

Наука основывается на рациональном, логическом мышлении. Логика – её важнейшее оружие. Эмоциональная сторона играет в научной деятельности немаловажную, но всё же второстепенную роль.

Сама по себе способность к познанию внешнего мира есть, очевидно, необходимое условие существования жизни. Однако та степень этой способности, которую проявляет человек, выглядит как чудо, ещё ожидающее своего разъяснения. Хотя, конечно, далеко не всех она удивляет.

Современный научный работник настолько поглощён своей деятельностью в узкой области, что рассматривает научную деятельность как нечто само собой разумеющееся. Он не удивляется самой возможности познания мира, его непостижимой красоте и гармонии. Картина вселенной в его сознании приобретает характер самоочевидной и скучной тривиальности.

Тайны мироздания для такого деятеля ничем не отличаются от «тайн» учебника, который он пока не удосужился проштудировать. Научная деятельность в своей самой распространённой форме превратилась за последнее время из призвания и подвига в профессию, которой можно легко овладеть.

На заре развития современной науки величайший гений всех времён Исаак Ньютон писал: «Не знаю, чем я могу казаться миру, но сам себе я кажусь только мальчиком, играющим на морском берегу и развлекающимся тем, что время от времени отыскиваю камешек более цветистый, чем обыкновенно, или красивую ракушку, в то время как великий океан истины расстилается передо мной неисследованным».

В статье, посвящённой Иоганну Кеплеру, А. Эйнштейн выразил глубокое изумление перед тем фактом, что открытые греками кривые конических сечений, абсолютно ненужные в их практике, оказались теми кривыми, которые с огромной точностью описывают форму орбит планет и спутников. А. Эйнштейн писал: «К восхищению перед этим замечательным человеком (Кеплером) добавляется ещё чувство восхищения и благоговения, но относящееся не к человеку, а к загадочной гармонии природы, которая нас породила: ещё в древности люди придумали кривые, которые соответствуют простейшим законам. Наряду с прямой н окружностью среди них были эллипс и гипербола. Последние мы видим реализованными в орбитах небесных тел, во всяком случае с хорошим приближением.

Представляется, что человеческий разум должен свободно строить формы, прежде чем подтвердится их действительное существование. Замечательное произведение всей жизни Кеплера особенно ясно показывает, что познание не может расцвести на голой эмпирии. Такой расцвет возможен только из сравнения того, что придумано, с тем, что наблюдено».

Абстрактная, «воображаемая» геометрия Н.И. Лобачевского, созданная им как логическая возможность, построенная по идеалу красоты н гармонии, оказалась необходимой для описания пространства скоростей в физике элементарных частиц. Геометрия Римана нашла своё применение в общей теории относительности – в теории всемирного тяготения. Теория комплексного переменного – теория «мнимых» чисел – применяется в гидродинамике и в других областях физики.

Видимо, этот исторический опыт позволил П. Дираку высказать утверждение, что важно получить красивое, логически стройное уравнение, а опыт, использующий это уравнение, найдётся со временем:

«По-видимому, если глубоко проникнуть в сущность проблемы и работать, руководствуясь критерием красоты уравнений, тогда можно быть уверенным, что находишься на верном пути. Если же нет полного согласия теории с экспериментом, то не стоит слишком разочаровываться, ибо это расхождение вполне может быть вызвано второстепенными факторами, правильный учёт которых будет ясен лишь при дальнейшем развитии теории».

Итак, человеческий разум, руководствуясь принципом красоты логического построения, которая сама не поддаётся определению, оказывается способным предсказывать возможные закономерности внешнего мира, с которыми он ещё не имел случая встретиться в жизни. Не значит ли это, что наш разум посвящён в тайны мира, но не помнит, когда и где произошло это посвящение?..

Тем не менее, рассматривая ту или иную теорию, мы прежде всего оцениваем её логическую структуру и только затем судим о её красоте или несовершенстве. Таким образом, в случае науки речь идёт о красоте логического рационального построения. Следовательно, в науке логика предшествует эмоции, хотя н последняя играет немаловажную роль.

ИСКУССТВО

Искусство опирается на третью сущность человека – на его неодолимую потребность в эмоциональном контакте с внешним миром.

Искусство исходит из эмоционального восприятия внешнего мира. Рациональное, логическое мышление играет в искусстве второстепенную роль, само по себе базируясь в этом случае на эмоции.

В этом заключается основное отличие искусства от науки.

Деятельность человека, которую мы называем искусством, базируется на субъективном наблюдении мира и эмоциональном его восприятии художником. Логическое мышление приходит в искусство как вторичная структура. Наука и искусство имеют только то общее, что их целью является открытие нового, другими людьми не замеченного.

В первом случае имеется в виду открытие законов природы и общества, во втором – новое, более глубокое восприятие мира, запечатлённого в образах.

Подобно тому, как учёный, идущий по пройденному пути – это лишь педагог или популяризатор, но не творец нового, так и художник, повторяющий других мастеров искусств, – в лучшем случае полезный ремесленник.

Наука и искусство – это два дополняющих друг друга отношения к окружающему миру, и ни одно из них не в состоянии заменить другого. Ни одному из них нельзя отдать превосходства, поскольку методы воздействия на человека совершенно различны.

Наука исследует мир объективными методами. Она открывает нам законы природы и создаёт тем самым основу материального существования человечества.

Искусство вытекает из непосредственного контакта с мирок и через эмоциональное воздействие объясняет нам структуру мироздания и сущность человека.

Короче это можно сформулировать так: наука есть основа миропонимания, искусство – основа мировосприятия. Их сумма есть основа гармонического восприятия мира – основа человеческого мироотношения.

На ранних этапах развития человеческого общества противопоставление науки и искусства было почти невозможным. В значительной мере наука и искусство объединились в религии.

Только на очень поздней стадии наука отделилась от религии и даже вступила с ней в острое противоречие.

Потребность в эмоциональном контакте с внешним миром, необходимость организации эмоций преследовала человека с момента его отделения от остального животного мира. Сознание конечности своего существования и понимание неизбежности личной смерти заставили человека искать пути к вечности. Так возникал культ предков, дух которых представлялся неумирающим, соучаствующим в жизни живых людей. Упрощённо и наивно думать, что древнейшее искусство преследовало чисто утилитарные цели. Вряд ли справедливо понимание наскальных рисунков как руководство по охоте. Скорее всего оно вытекало из рано развившейся потребности закрепить своё «я» в памяти потомков.

Это соображение подкрепляется тем фактом, что в более поздние эпохи развития человеческого общества эта тенденция стала совершенно ясной и выражалась в создании великих памятников: пирамид, храмов, дворцов.

Ни одно существо, кроме человека, не может похвалиться созданием столь «бесполезных» сооружений. Сооружений, которые требовали неимоверных усилий и жертв: доисторические дольмены, древние храмы эллинов и кхмеров, египетские пирамиды, храмы Мексики, средневековые соборы и русские церкви.

Эти усилия и жертвы оправдывались только острейшей потребностью организации человеческой души. Каков бы ни был «социальный заказ», истинное произведение искусства может быть создано только гением, который по самой своей сути не в состоянии насиловать себя, создавая произведения, противоречащие его мировосприятию и его миропониманию. Гениальные произведения искусства суть великое отражение духа эпохи, духа народа, даже в том случае, когда они эксплуатировались господствующими классами в их низменных интересах.

Эксплуатируемые классы не состоят из тупиц. «Простые» люди способны отделить идею от её эксплуататоров. Отделить бога от жрецов. Безвестные строители наших храмов и церквей не могли быть попросту рабами, исполнителями чужой, лицемерной воли: они были великими художниками.

Величайший художник никогда не был рабом чьих бы то ни было чуждых его духу идей. Красоту нельзя создавать по приказанию, ибо она есть выражение красоты внутренней, свойственной лишь самому творцу-художнику. Кто мог приказать построить Кижи? Или храм Покрова на Нерли?

Великий Микеланджело, работавший при поддержке пап римских и по их заказу, создал гениальное произведение, отражавшее светлый дух Ренессанса, – стенную роспись и плафон Сикстинской капеллы. Он смело преобразил аскетических еврейских богов и пророков в сильных и жизнерадостных людей, прекрасных представителей эпохи Возрождения – пробуждение человеческой личности от кошмаров средневековья. Такими же были Леонардо да Винчи, Рафаэль и другие великие художники, которые использовали религиозную тематику, чтобы показать красоту человека и рассеять страшный дурман того времени, когда католические монахи, превратившиеся в торговцев религией, загнали человеческую душу в мрачные углы средневековых храмов.

Великий русский художник Андрей Рублёв не понял бы тех, кто стал бы толковать его гениальные произведения как орудия одурманивания народа. Он был истинным выразителем того светлого духа народа, который позволил ему одолеть тяжёлое безвременье татарского Ига и эгоизм феодалов. (Тарковский в фильме «Андрей Рублёв» не сумел показать этого важнейшего обстоятельства.)

Я видел, как меняются лица людей, входящих в собор Сан Шапелль в Париже: они становятся светлее и красивей. Я наблюдал тот же эффект созерцания красоты на лицах людей, стоящих перед Сикстинской мадонной в Дрездене, в Лувре перед Венерой Милосской, в Ватиканской капелле, расписанной Микеланджело, в Третьяковке перед иконами Рублёва.

Правда и красота суть единственные герои искусства.

Истина и красота, суть единственные предметы науки.

Там, где незаметно присутствие этих бессменных и бессмертных богов человека, нет ни искусства, ни науки.

Поэтому подлинные памятники искусства в архитектуре, скульптуре, живописи и литературе всегда были делом людей, могущих видеть и понимать более других своих современников.

Великие творения – звёзды истории, напоминающие нам о том, что мы люди, что не единым хлебом жив человек.

ИСКУССТВО И РЕАЛЬНЫЙ МИР

Искусство не призвано попросту копировать реальность. Буквальное копирование невозможно. Искусство призвано демонстрировать мир глазами художника, его слухом и его, художника, мышлением.

Великий поэт В. Гёте так писал о сущности поэтического творчества: «Размышления поэта относятся собственно только к форме; сюжеты представляет ему жизнь щедрою рукою; содержание само бьёт из полноты его внутреннего мира; вне сознания встречаются они – так что в конце концов не знаешь, кому же принадлежат эти богатства.

Но форма, хотя она уже во всей полноте присуща гению, требует познания, требует мысли, и именно думать надо для того, чтобы пригнать форму, сюжет и содержание друг к другу так, чтобы они слились в одно целое, проникли друг в друга».

Итак, в художественном произведении имеются три компонента:

сюжет – заимствованный из внешнего мира,
содержание – раскрывающее смысл или идею,
форма, которую избирает художник.

Выбор формы требует таланта и делает произведение произведением искусства. В дальнейшем я буду говорить преимущественно об изобразительном искусстве – оно наиболее близко мне.

Остановлюсь на проблеме «воспроизведения» реальности.

Даже научная фотография, предназначенная наиобъективнейшим образом отображать действительность, неизбежно односторонняя, в силу несовпадения её средств со свойствами объектов. В фотографии невозможно воспроизвести то отношение яркостей, которое встречается в природе. Ещё в большей степени это относится к живописи. Отношение яркостей на полотне художника не превосходит нескольких единиц, в то время как в природных условиях оно может измеряться огромными числами. Отблеск на воде и тень у камня отличаются по яркости в миллион раз.

Чтобы создать у зрителя эмоции и мысли, эквивалентные его собственным, художник пользуется условными приёмами, заменяя контрасты цветовыми отношениями.

Художники-самородки лучше профессионалов понимают условность искусства. Они не стремятся посадить на конёк крыши модель, воспроизводящую реального петуха.

Петушок на коньке крыши всегда был символичным, он был произведением искусства, которое никогда не рассматривалось как результат неумения сделать адекватную модель петуха.

Когда на сцену выводят живую лошадь, то впечатление от спектакля не усиливается, а ослабляется из-за возникновения мыслей, не имеющих отношения к спектаклю. Искусство условно, однако есть великий закон, ограничивающий произвол художника. Оно призвано воздействовать на зрителя через красоту даже в том случае, если художник изображает некрасивое и жестокое (например, распятие). Оно должно быть искренним и правдивым, даже если оно ему заказано.

Ложь и некрасивость несовместимы с искусством так же, как несовместимы с наукой подделка экспериментальных данных или бездоказательное отрицание нового.

Ещё более ясна условность искусства в музыке, которая весьма редко пользуется звукоподражанием. Она создаёт свой собственный звуковой мир, организующий чувство и мышление слушателя в том смысле, который вложил композитор в своё произведение. Существуют ещё и другие ограничения в отношении произведений искусства, связанные с физиологией зрительного и слухового восприятий. Инфразвуки с частотой несколько колебаний в секунду (несколько герц) нарушают нормальную работу человеческого организма. Звуки силой более 120 децибел способны повредить органы слуха.

Резкие, хаотические звуки раздражают нервы человека. Совершенно периодические звуки усыпляют его. То же относится и к зрительным восприятиям. Гармонично, то есть находится в соответствии с природой нашего восприятия то, к чему слух или зрение успевает адаптироваться, в частности, явления почти периодические.

Мы можем долго наслаждаться зрелищем морского прибоя, который с каждой волной приносит нечто новое, несходное с предыдущей. Подобным же образом можно отдыхать, глядя на движущиеся механико-оптические картины американских художников, которые напоминают то сменяющиеся солнечные закаты, то пламя костра, то плавление цветных стёкол. Understanding Odds: Grasping different odds formats—fractional, decimal, and moneyline—is crucial for making https://oparana.com.br/noticia/sapphirebet-e-confiavel-navegando-pela-seguranca-e-transparencia/ informed betting decisions.

Искусство никогда не стояло на месте, не стоит оно и теперь; как наука, оно находит для своих целей новые технические средства.

Фотография и кино достигли высшей степени совершенства. В дополнение к ним сейчас приходит голография, допускающая пространственное изображение, с такой точностью воспроизводящая реальный образ, которая недоступна никакому художнику, применяющему старые методы работы.

Вторжение новой техники вызывает ряд вопросов относительно будущего изобразительных искусств.

Оставляет ли оно что-нибудь на долю живописца и скульптора? Не уничтожает ли искусство? Ответ на этот вопрос должен быть отрицательным.

Искусство имеет своё инвариантное содержание, не зависящее от тех технических средств и приёмов, которыми оно пользуется. Идея и настроение, переданные средствами красоты, останутся навсегда неоспоримым содержанием искусства, способного «жечь сердца людей» или влиять на их душевное состояние.

Современное человечество вступило в эпоху, когда жизненно важные проблемы приобретают планетарный, всеземной характер. Первейшая из них – проблема сохранения мира на Земле. Проблемы сохранения природы, обеспечения людей энергией и питанием – необходимые предпосылки для духовного развития человека.

В эту эпоху важнейшая задача искусства – поддержать дух человека, вселить веру в разум. Напомню, что «чело-век» – значит «Разума – сто лет». Человечество, преодолевшее в прошлом великое оледенение Земли, должно преодолеть современное оледенение душ.

Важной задачей является и воспитание эстетического вкуса. Современные учёные-физики. биологи, астрономы, используя имеющиеся в их распоряжении технические средства, видят прекрасные «пейзажи», недоступные невооружённому глазу. Необычные пейзажи видят и лётчики, космонавты, подводники.

Выло бы неправильно лишать людей, которые по роду своей профессии не имеют возможности видеть своими глазами «пейзажи» из страны науки, доступа к этому новому миру красоты.

Искусство не должно отрываться от науки, получившей в XX столетии великое развитие – в физике, в биологии, в астрофизике. Обе ветви культуры объединяет стремление к открытию нового, ранее невиданного, непонятного или, попросту, незамеченного.

Поэтому поучительно знать, что современная наука использует различные подходы к пониманию природы тех или иных явлений. Приведу пример, относящийся к переднему фронту современной физики – к теории элементарных частиц. Одна физики предпочитают пользоваться методом моделей. Они стремятся построить конкретный образ элементарной частицы, заимствуя его черты из более знакомых и наглядных явлений.

Таким путём шёл, например, японский физик Саката, предложивший считать нуклоны (протоны, нейтроны, гипероны) состоящими из трёх «более» элементарных «субчастиц». Здесь использовались аналогии из атомной и молекулярной физики, а также из химии.

Другие физики, стремясь понять структуру элементарных частиц, используют абстрактные математические методы, особенно теорию групп. На этом пути удалось прийти к важному выводу, что субчастицы Сенаты должны иметь не целый, а дробный электрический заряд. Сейчас их называют кварками, их существование подтверждается экспериментально.

Эти два подхода к пониманию физических явлений в микромире – конкретный и абстрактный – не противоречат друг другу; ни один разумный теоретик не оспаривает их осмысленность и значимость.

Более того, с течением времени то, что считалось ранее абстрактным и труднодоступным, приобретает новую наглядность – так сказать, наглядность второго порядка – и становится доступным широкому кругу людей.

С эстетической точки зрения можно взглянуть на абстрактную теорию групп (теорию симметрии) как на теорию, дающую основу для глубокого понимания и кристаллов, и красоты орнаментов, и красоты атомного мира, хотя он и ненаблюдаем простым глазом.

Наука не только предоставляет искусству новые технические средства и новые возможности, но и открывает новые сферы видения.

АНТИИСКУССТВО

Искусство так же, как и наука, имеет своего антипода – лжеискусство, которое используется тёмными силами во вред человеческому обществу, эта деятельность образует царство антиискусства.

В последние годы в западной музыке, в западной живописи и скульптуре наметилось оригинальничание мерзостью – направление, обречённое на скорую гибель, как противоречащее самому существу искусства.

Привести букет на свадебный праздник дело естественное. Принести исключительный по красоте букет нелегко и непросто.

Гораздо легче достигнуть памятного аффекта, если принести в дар невесте кучу мусора. Некоторые художники сейчас следуют очень похожему пути к славе.

Скорее всего окажется тупиком и авангардистская музыка, грубо нарушающая принцип почти периодичности. Это всё равно, что писать картины грязными н негармонирующими красками.

В сопоставлении с авторами авангардистской музыки явно выигрывают те композиторы, которые ищут новое на пути синтеза классической музыки, современного джаза и рок-музыки.

Подобное же авангардистское направление имеет место в живописи н скульптуре, где также стремятся достигнуть аффекта, прибегая к показу безобразного. Например, некто сделал из хорошего материала куб и встал на него сам. Эта композиция и есть якобы новая скульптура. Но где же здесь открытие нового, глубина видения? Это попросту оригинальничание.

С таким «искусством» я познакомился на VIИнтернациональной выставке авангардистов в музее Гугенгайма в Нью-Йорке.

Но где же экспонаты? Я всматриваюсь в спиральные стены и ничего не вижу. Поднимаюсь на лифте и пытаюсь обозреть экспозицию сверху. Впечатление не меняется. Пустые ниши, на парапетах разложены чёрные конторские книги, кое-где лежат верёвки, куски железа, кабели... Неужели я попал сюда во время подготовки новой выставки? Однако его не так. Эта удручающая пустота и есть VIИнтернациональная выставка. Вот что написано в пояснении: «Неважно, что вы видите на наших стендах; важно то, насколько вы обдумаете ваш путь к новому сознанию».

Быть может, лучше выглядят в нижних затемнённых залах чёрно-белые проекции в натуральную величину пейзажей и ландшафтов: скалы н селения, улицы – да ещё некоторые конструкции для интерьеров. Но остальное... Голубой квадрат – «Проект дня»; чёрный квадрат – «Трудный путь»...

Или сто чёрных конторских книг, испещрённых цифрами. Белые квадраты с числами месяца марта от 1-го до 31-го называются «Сегодня»...

Наконец, совсем пустые стены с записочками, призывающими: «Сделай что-нибудь с другими предметами». «Сделай что-нибудь с комбинацией 2 и 3». «Сделай что-нибудь с собой в пространстве». «Нарисуй что-нибудь на стене!» Я нарисовал: Ö! . «Напиши что-нибудь». Я написал: «Меня мама учила не писать на стенах...»

Меня любезно встречают в кабинете директора, мистера М. Светлое бюро, книги, репродукции, альбомы, красивая секретарша... Разговор идёт об искусстве русском и американском, о выставке.

– «Какое впечатление осталось у вас о нашей выставке?»

– «Я думаю, она не имеет отношения к искусству».

– «Почему же?»

– «Я не вижу там красоты».

– «Но вы признаете красоту математических построений и теорий. Они ведь тоже абстрактны. Разве экспонаты нашей выставки не вызывают никаких эмоций?»

– «Вызывают. Но если бы художник вместо 31 квадрата выставил только один, то он вызвал бы ничуть не меньше эмоций. Например, число 18 могло бы навести меня на размышления, связанные с Парижской коммуной и днём рождения одной моей близкой родственницы... При чём здесь искусство? Воздействие такой «картины» носит чисто случайный характер. Ведь любая вещь, помещённая для обозрения, вызывает у зрителя те или иные ассоциации...»

– «Вы, кажется, подходите к сути дела: современный авангардист пытается воздействовать на зрителя средствами, хорошо ему знакомыми. Красочной консервной банкой, отчётной книгой, телефонным звонком, разбитым стаканом...»

– «Так что же, если принести сюда гнилое полено и сделать соответствующую подпись, то это уже произведение?»

– «Возможно, оно будет вашей удачей».

Возвращаясь сейчас к этому любопытному разговору, я вспоминаю слова мистера М. о красоте в математике. Это отличный пример, но он говорит не в пользу настенных календарей и счетоводных книг как произведений искусства. Следует ясно видеть различно между искусством и наукой.

Красоту в математическом построении мы видим после того, как поняли его логическую структуру; видение красоты возникает в результате размышления. В искусстве же, напротив, размышление возникает как следствие прямого восприятия красоты.

Наука и искусство суть средства к познанию жизни, но пути, которыми они доходят до разума и сердца человека, различны и даже противоположны. Спутать эти два способа познания – значит обеднить мир человеческого восприятия. Именно в этом следует видеть коренное заблуждение «авангардизма».

К несуразным явлениям следует также отнести невежественное заигрывание с наукой. Некоторые абстрактные картины поясняются научными терминами, подчас неграмотно употребляемыми. Этим, например, увлекается испанский художник Сальвадор Дали, который даже рискует считать себя предшественником Эйнштейна.

Бессилие рассказать о себе, о своём видении и понимании мира находит выражение и в таком новейшем направлении в живописи, как «концептуализм». Сторонники этого направления вообще полагают, что незачем писать и выставлять картины. Достаточно повесить на стене листок с кратким описанием предполагаемой работы; зритель сам должен довообразить её.

В лучшем случае это просто замена изобразительного искусства плохой литературой.

Все эти направленна противоречат природе изобразительных искусств и обречены на гибель. О них будут вспоминать лишь как о попытках на пути оригинальничаний приобрести славу мастеров.

Пути подлинного искусства обойдут эти несуразности.

Но было бы ошибкой думать, что оно останется в плену классических технических средств. Новая техника даёт новые средства.

Более того, она уже породила кино и телевидение, сила которых в их массовости. Эта их особенность является вместе с тем и их слабостью. Слабостью, которая легко используется предателями искусства, распространяющими с помощью этих великих достижений науки культ жестокости и насилия, безверия в будущее человечества и в силу его разума.

Отсюда вытекают следующие задачи всех настоящих художников:

а) бороться против античеловеческого использования искусства;
б) против его фальсификации;
в) против лжеискусства.

Закончим наш очерк лаконичным сопоставлением структур науки и искусства:

НАУКА

Наблюдение – объективное.
Логическое мышление.
Эмоциональное восприятие.

ИСКУССТВО

Наблюдение – субъективное.
Эмоциональное восприятие.
Логическое мышление.

Но всё же эти два вида человеческой деятельности, единые в глубокой древности, взаимопроникают и в наше время. Они не антиподы, они – дополнительны и будут существовать, пока существует род человеческий.