Крушение установки

Источник: журнал «Техника – молодёжи», №3, 1994 г. Автор: Рудольф Баландин.

От времени до времени в истории человечества являются настоящие повальные болезни души.

В.Х. Кандинский (1876 г.)

Есть немало гипотез и теорий, предлагающих объяснения периодическим общественным стрессам – массовым психозам, революциям, гражданским войнам. А.Л. Чижевский, например, ссылался на вспышки солнечной активности, астрологи возлагают вину на далёкие созвездия и планеты, мистики подозревают вмешательство потусторонних сил, марксисты указывают на социально-экономические противоречия...

Эта статья не рассчитана на всесторонний анализ проблемы. Мы выделим лишь один существенный фактор: конфликт подсознательной установки (о ней см. «ТМ», № 2 за 1994 г.) со здравым смыслом и реальностью.

Иллюзии предопределения

Психологов давно интересует феномен иллюзорного восприятия действительности. Наиболее наглядно он проявляется в оптических обманах. Удаётся нарисовать, в частности, так называемые «невозможные объекты», которые поначалу выглядят вполне нормально, но при внимательном рассмотрении оказываются нереальными. Известный голландский график М. Эшер успешно использовал этот приём, изображая мнимые вечные двигатели, пространства более трёх измерений и т.п.

Склонно к ошибкам не только наше зрение. Вот пример. Человеку кладут в каждую руку по шару, сходных по цвету и фактуре, но разных по объёму. Не зная, что вес у них одинаков, он решит, что один из них тяжелее. Как вы думаете, какой? Как ни странно – тот, который меньше. Казалось бы, логичней предположить обратное: ведь меньший предмет при прочих равных условиях должен быть легче!

Именно так и рассуждают – но автоматически, подсознательно. В результате рука, готовая принять большой шар, заранее напрягается сильней, ибо мозг предугадывает значительную нагрузку. Обманутое ожидание выразится в том, что эта рука приподнимется, словно груз сравнительно невелик. Тут-то рассудок и решит, что так оно и есть.

Подобные «иллюзии предопределения» вызваны тем, что мы не просто фиксируем окружающее, но и привычно, инстинктивно домысливаем нечто сверх того. Это характерно для всех высших животных: скажем, лиса гонится за петляющим зайцем не по пятам, а по так называемой кривой погони, срезая углы; собака, завидя поводок в руках хозяина, радостно повизгивает, предвкушая прогулку, и т.д. Любое существо нацелено на будущее, стараясь – инстинктивно или сознательно – предусмотреть наиболее целесообразный ответ на задачи, возникающие на каждом шагу.

Подсознание выполняет для нас гигантский объём «черновой» работы по автоматическому распознаванию образов, координации движений, подбору слов и звуков в разговоре, регуляции сердечного и дыхательного ритмов...

Простые подсознательные установки, о которых шла речь, подобно вычислительным машинам, производят рутинные операции, освобождая разум для творческой работы. Гениальное изобретение Природы, которым пользуемся, даже того не замечая! В подавляющем большинстве случаев – в нормальной обыденной жизни – наше доверие к «личным биокомпьютерам» вполне оправданно (да они и не нуждаются в каких-либо «оправданиях»: работают по программам, отлаженным в ходе эволюции). Однако бывают и исключения. При управлении сложной техникой или скоростным транспортом оптические иллюзии или привычные реакции могут привести к роковым последствиям. Поэтому прибегают к помощи автоматических систем контроля... Впрочем, они тоже, как любая техника, дают сбои. Приходится дополнительно перестраховываться.

Установка неподвластна рассудку даже тогда, когда человек старается её пересилить. Так, Чарлз Дарвин проделал на себе опыт: стоя у стекла террариума с ядовитой змеей, решил не реагировать на её выпады, ясно сознавая свою полнейшую безопасность. Но как только она метнулась к стеклу, он мгновенно отпрыгнул. В ряде случаев после тренировок можно научиться преодолевать действие установок. В том же эксперименте с шарами после серии ошибок человек в конце концов обучился делать правильную оценку. В жизни, однако, далеко не всегда имеются благоприятные условия для «приближений к истине». Возникает противоречие между бессознательной установкой и выводами рассудка. Как они разрешаются?

Два пути

Итак, у нас два пути: подчиниться влиянию разума или довериться подсознательному (то есть установкам).

Вроде бы какие тут могут быть сомнения: разум прежде всего. Но нельзя забывать, что в действительности всё происходит не так просто. Ведь подсознательные силы проявляются исподволь, оставаясь невидимками для нас. В этом их огромное преимущество. Как писал Карл Юнг: «Установка предопределяет выбор». Иначе говоря, в первоначальном решении разум безмолвствует. Оно совершается «по велению души», безотчетно, а рассудок лишь подтверждает, оправдывает подсказку подсознания. Поэтому-то и происходят различные иллюзии восприятия.

Достаточно давно в книге, изданной в 1965 году, советский психолог А. А. Бодалёв описал простой и очень убедительный эксперимент, демонстрирующий власть установки: одну и ту же фотографию мужчины предъявляли четырём группам молодых людей с комментариями, соответственно: «Преступник», «Герой», «Писатель», «Учёный». Представители каждой из групп затем характеризовали данного субъекта в точности по подсказке, то есть бессознательно подогнав реальность под готовый ответ, в полной уверенности, что дают непредвзятое описание. Конечно, они не потеряли рассудок (ниже мы убедимся, что и такое бывает), но практически отказались от его главного предназначения – объективно оценивать ситуацию, опираясь на факты, продумывать разнообразные варианты, принимать логически выверенные решения, исполнять творческие функции.

Вот почему наиболее часто отдается предпочтение установке. Она выполняет роль безоговорочного авторитета.

У мнимости в плену

Больной медленно двигался по коридору лечебницы, согнув колени, вытягивая вперед корпус, как бы с трудом прокладывая дорогу руками. На лице его застыло выражение ужаса. На вопросы врача не реагировал.

Позже он пояснил, что пытался выбраться из желудка крокодила. Образ гигантской рептилии, якобы обитавшей в канале рядом с лечебницей, давно его тревожил (дело происходило в Санкт-Петербурге около 120 лет назад).

К сожалению, замечательный русский психиатр В. Х. Кандинский, описавший этот случай, не упомянул о причине столь странной галлюцинации. Возможно, повлияла публикация сатирического произведения Ф.М. Достоевского «Крокодил», почти репортажно повествовавшего о проглоченном петербуржце (не исключено, что сказались и какие-то сильные детские переживания от библейской притчи об Ионе, проглоченном китом). Так или иначе в определённый момент рассудок потерял контроль над образом, укоренившимся в подсознании. Органы чувств продолжали функционировать нормально, однако предоставляемые ими данные существенно перерабатывались в угоду всесильной установке.

Кстати, и сам В.Х. Кандинский во время душевного недуга испытал острые псевдогаллюцинации (его формулировка), подробно сообщив о них в научной монографии. В частности, вообразил себя лидером китайской революции, направленной на установление конституционной монархии. С простым народом и с просвещёнными мандаринами общался телепатически. Как всякого революционера, его окружали не только сообщники, но и враги, происки которых приходилось разгадывать. Тут помогало ясновидение (тоже мнимое): перед ним развёртывались события, происходившие (якобы) в отдалённых районах страны. Рассудок очень услужливо поддерживал установку «на революцию», придумывая изощрённые средства коммуникации, – при отсутствии объективных фактов представлял мнимые, а поступающую извне информацию интерпретировал и искажал на «должный» лад. Когда Кандинского везли в лечебницу, он решил, что ему предстоят почести, ибо революция свершилась. «Видел» радостные лица, приветственные жесты прохожих. «Слышал» звуки марша, твердую поступь восставших солдат (в такт даже начал топать ногами в карете и подпевать). А вот и дом для торжественной церемонии... (психушка). Его ввели в комнату, оставили одного. И тут он понял, что попал в западню: двери заперты, окна зарешечены, никаких делегаций нет... Страшное потрясение. Приступ ярости, перешедший затем в истерику.

Такова плата за несамостоятельность, приспособленчество ума: безумие. При очень тяжёлых формах шизофрении больной способен до конца пребывать в иллюзорном мире (да и то, говорят, за несколько минут до смерти он всё-таки приходит в себя). Чаще всего реальность берет своё, и тогда эйфория сменяется бешенством.

Впоследствии Кандинский излечился от болезни и смог трезво оценить всё, что с ним происходило. Перестали его тревожить и революционные устремления (и то и другое случается далеко не всегда).

Подобные частные случаи имеют значение не только для психиатрии, но и для понимания психоэкологии общества.

«Душевные эпидемии»

В России о них написал первым в 1876 году всё тот же Кандинский: «История обществ предоставляет нам... непрерывный ряд примеров, в которых известные побуждения и стремления, известные чувства и идеи охватывают сразу массу людей и обуславливают, независимо от воли отдельных индивидуумов, тот или другой ряд одинаковых действий. При этом двигающая идея сама по себе может быть высокою или нелепою... К таким примерам морального и интеллектуального движения масс, порою принимающего форму резкого душевного расстройства, мы вправе применить название «душевные эпидемии». Аналогия с телесными эпидемиями здесь полная».

Он особо подчеркнул, что «чувства мелочные и своекорыстные гораздо более склонны приобретать эпидемическое распространение, чем чувства и идеи высокие». Возможно, имелось в виду маниакальное стремление к быстрому обогащению и в этой связи к финансовым манипуляциям, охватившее в период «первобытного капитализма» миллионы обывателей в Европе и США (некоторые социопсихологи писали даже о «финансовых эпидемиях»).

Несколько позже В. М. Бехтерев пришел к выводу: «Внушение как фактор заслуживает самого внимательного изучения для историка и социолога, иначе целый ряд исторических и социальных явлений получит неполное... и частью даже несоответствующее освещение». Действительно, основываясь только на материальных критериях, в частности экономических, невозможно убедительно объяснить ни массовые переселения народов, ни вспышки бессмысленных междоусобиц, ни периодические волны религиозного или политического террора.

Есть у Бехтерева и ещё одно замечание: «В толпе происходит утрата индивидуальности, откуда необычайная склонность к подражанию и подчинение внешним воздействиям как в гипнозе. Психическими же основами этого бессознательного подражания является концентрированное внимание и сужение индивидуального сознания».

Сделаем некоторые уточнения. Что в принципе может объединить в толпу самых разных людей? Не сложные умозрения или оттенки переживаний, конечно, а какие-то свойственные всем качества. Такая общность определяется на уровне биологической природы и выражается в инстинктах, подсознательных реакциях и установках, которые могут относиться и к навыкам текущего бытия, выработанным в результате социального опыта. И чем активнее проявляется подсознание, тем больше стушевывается рассудок.

Сила и сплоченность, а также другие качества толпы просто и понятно объясняются именно единством установок. Допустимо, пожалуй, говорить о коллективном подсознании. Оно доминирует. Поэтому толпу легче увлечь химерами, иллюзиями, несбыточными обещаниями и надеждами. Ведь высшие формы рассудочной деятельности подавлены.

Всё это особенно характерно и принимает поистине всеобщие масштабы в век электроники, когда формируется «телетолпа» и сознание сужается до размеров «ящика». Мы уже отмечали, что такая обстановка очень способствует внушению (см. «ТМ», № 2 за 1994 г.).

Как любые эпидемии, массовые душевные недуги распространяются в благоприятных условиях: при устойчивых искажениях информации, скудной и нечистой «интеллектуальной пище», дефиците живого свободного общения, плохих материальных условиях большинства населения, моральной подавленности, ломке привычного образа жизни, утрате нравственных ориентиров.

Вспомним примеры современных сатанинских оргий, чудовищных по жестокости преступлений, изуверств сексуальных маньяков, бесчинств на национальной почве, вспыхнувшей как пожар популярности разных сект – таких, как «белое братство»,– не говоря уже о колдунах, экстрасенсах, целителях... (особого разговора заслуживают своеобразные мании, возникшие под влиянием НТР).

Механика социального стресса

В физиологии известно такое явление, как сшибка двух условных рефлексов: выработанного и нового. Её изучал, преимущественно на собаках, И.П. Павлов. Столкнувшись с необходимостью неожиданно сменить установку (скажем, после показа некоторого символа обычно следовало угощение, и вдруг наказание, удар), животное нервничает, впадает в истерику. При этом, как выяснилось, ослабляется не только нервная, но и сердечно-сосудистая, иммунная, эндокринная системы.

Человек в отличие от собаки способен долго выносить противоречие между ожиданием и реальностью. Его можно уговорить, припугнуть, обмануть, заворожить внушением. Он и сам «обманываться рад». Разум, как мы знаем, умеет находить отговорки, оправдания даже самым нелепым поступкам и представлениям, если того требует подсознание,– вспомним галлюцинации, маниакальные состояния. Хотя в обыденной жизни столь крайние формы сравнительно редки, ситуация «сшибки» встречается часто, порой достигая масштабов эпидемий.

...Но надо оговориться. У нас – научно-популярное исследование, и поэтому многое приходится упрощать. В действительности структура и личности, и подсознания, и общества очень сложна. В целом получается как бы сложность в кубе. Тем более что данная проблема практически остаётся неразработанной.

Однако есть основания надеяться, что и при всех упрощениях сохраняется нечто наиболее важное. Ведь механизм стресса, например, достаточно примитивен, тогда как причины, его вызвавшие, сопутствующие мысли и эмоции бывают разнообразнейшими. То же относится и к механизму крушения установки.

Подсознательные процессы во многом отражают биологическую природу человека, являются как бы тем почвенным слоем, куда – во тьму! – уходят наши общие корни. Резкие индивидуальные различия начинаются уже выше этого уровня.

При всей пестроте общества (по возрасту, полу, социальной принадлежности, материальному положению, социальным потребностям и т.д.) активная его часть сравнительно невелика и относительно однородна. Даже если душевная эпидемия или революционный энтузиазм охватит каждого десятого, произойдут мощные социальные потрясения. Обычно в переворотах, массовом терроре, религиозных или политических гонениях участвует значительно меньше людей, особенно на начальных, весьма важных стадиях.

А что касается последствий психических потрясений, то поучительным примером может служить ревность, схема проявления которой очень проста: чувство взаимной любви-привязанности (ощущение единства с обожаемым объектом, восприятие его «как самого себя», свою личную собственность); накопление фактов, опровергающих сложившуюся установку (любовь – в значительной части результат самовнушения, а то и самообмана); душевные терзания от разлада между чувством и доводами рассудка; крушение установки, потрясение с возможными криминальными последствиями (оскорбления, побои, увечья, убийство, самоубийство).

Нечто подобное происходит и в обществе при утрате массами доверия в правителей или в идеологические принципы. Духовные устои расшатываются годами, десятилетиями, но катастрофа может произойти внезапно, иной раз без видимых серьезных причин, подобно разрушительному землетрясению, энергия которого накапливается долго, а разряжается разом.

Экология души

Насколько бы замкнутой ни была наша личная жизнь, у нормальной психики всегда остаются прочные связи с окружающей средой. В принципе все происходит так же, как у любого организма, являющегося открытой системой. Когда она замыкается, прекращая активное взаимодействие с биосферой, наступает смерть.

Аналогично: изоляция духовного мира индивидуума от ПСИХОСФЕРЫ (назовем так область коллективной и эмоциональной жизни людей) означает потерю рассудка. Тяжелые формы шизофрении демонстрируют это очень наглядно: человек уже не может «судить» о себе, объективно оценивать себя по отношению к окружающим. В подобных случаях можно оказаться в брюхе крокодила, во главе китайской революции (или мировой!), даже на троне властелина Вселенной. Такова плата за отторжение от психосферы.

Но и она, в свою очередь, вовсе не идеальна. И ее в той или иной степени загрязняет дезинформация, лживая пропаганда, ошибочные теории, предрассудки и многое другое.

В стабильном, находящемся на подъеме обществе «психическая зараза» проявляется локально и не мешает нормальному существованию. Совсем иначе – при социальных кризисах.

Когда обострялась, принимая патологические формы, вера в чудотворцев, целителей, магов, колдунов, гороскопистов? В периоды упадка: в древнем Египте, Иудее, Вавилоне, Индии, Риме, империи инков... Именно в переходную эпоху Возрождения запылали костры инквизиции, сотни людей сжигались заживо (но во имя милосердного Бога!), свирепствовали физические и душевные эпидемии. Серия буржуазных революции явилась как бы критической фазой затянувшейся душевной болезни общества.

Другой пример. В царской России веками поддерживалась вера в Бога, царя и отечество (православие, самодержавие, народность). Пока держава процветала и побеждала, официальная установка надежно подкреплялась. Однако поражение в Крымской войне, пробуждение демократического самосознания, развитие капитализма, изменение социальной структуры и научно-технический прогресс расшатывали привычные духовные устои.

Революционеры и поддерживающие их демократы требовали крушения установки, добиваясь этого разными путями. Консерваторы, напротив, уповали на сохранение традиций, всеми силами противодействуя «левым». «Правый» путь не пользовался популярностью. Не случайно императору Александру II потребовалось кропотливо подготавливать почву для отмены крепостного права. Характерно, что его осторожные меры с одинаковой неприязнью восприняли и крайние революционеры, и консерваторы. Бомбы террористов погубили не только царя-освободителя, но и проект конституционной реформы, подготовленный графом Лорис-Меликовым. Опять Россия двинулась по привычной колее.

Но вот минуло несколько десятилетий. Унизительное поражение в войне с Японией, обострение социальных отношений в условиях становления капитализма, бедствия первой мировой войны окончательно разладили жизненную ориентацию народных масс, сокрушили духовные устои. Отсюда – отрицание власти, разгул насилия, междоусобицы, террор...

Чем дольше и сильней нарастает психологическая напряженность, тем резче противоречия подсознательной установки с действительностью и тем опаснее последующий стресс.

Выходит, что консервативные силы, стремящиеся всеми правдами и неправдами сохранить прежний режим, действуют только на руку революционным реформаторам, которые в удобный момент, при благоприятной экономической и психологической ситуации, устроят переворот, вызовут сильнейшие потрясения и после бедствий смутного времени примутся насильно укоренять новую, выгодную им установку. Так было при Ленине – Троцком, при Сталине, Горбачеве, так происходит и сейчас. Социум начинает работать в режиме саморазрушения, ибо теряется то, что духовно сплачивает людей в общество. В такие периоды народ готов верить лжепророкам, политическим авантюристам, переставая трезво оценивать реальность. Ради ложной установки готовы лишиться рассудка.

Антистресс

В жизни каждого человека и каждого общества неизбежны кризисы. Вопрос лишь в том, чтобы они не принимали патологического характера. Для этого требуется умелая корректировка устаревшей установки и своевременный отказ от ложной.

Индивидууму в таких случаях помогают либо здравый смысл и пластичность психики, либо внешнее влияние. Скажем, методами психотерапии удается выявить болезненные состояния или нарушения бессознательных процессов.

Для общества система «антистресса» предполагает прежде всего сохранение предельного разнообразия и чистоты психосферы: точность и объективность информации, отсутствие монополии на нее, возможность быстрого разоблачения лжепророков – религиозных и политических, существование независимой социально-политической экспертизы... Не станем множить благих пожеланий. Нет какой-то одной схемы действий для разных стран и народов. Многое зависит здесь не только от традиций и текущей, постоянно изменчивой внешнеполитической ситуации, но и от той стадии развития, на которой находится государство.

Наиболее сомнительным представляется «левый» путь насильственных преобразований в духовной структуре общества, трагически популярный в нашем отечестве на протяжении всего XX века. Однако и он бывает оправдан в «лечебных» целях, когда народ в период разброда и смуты поддастся на посулы лжепророков. (Последних, между прочим, легко распознать хотя бы по той примете, что они всегда стремятся монополизировать средства массовой информации, а их обещания не сбываются и потому постоянно меняются.)

Здоровое общество, находящееся на подъеме, может позволить себе сохранять приоритет установки, несмотря ни на какие доводы революционно настроенных личностей и групп. Так было, например, в России на протяжении почти всего прошлого века.

А для эволюционного развития требуется неспешная корректировка устаревшей установки, постепенно видоизменяющая психосферу. Примером подобной стратегии может служить послевоенное развитие Японии, сохранившей даже императорскую псевдовласть при одновременной модернизации народного хозяйства и социальных отношений. То же относится и к Китаю, где перестройка длится полтора десятилетия и всё еще не завершена; здесь остается власть коммунистической партии.

В целом же для современной технической цивилизации состояние психосферы (как и биосферы) продолжает ухудшаться. Наряду с полезнейшими функциями наиболее массовых электронных средств информации все сильней проявляются вредные последствия: стандартизация личности, повышенная внушаемость телетолпы, загрязнение духовной среды, чем усердно занимаются в корыстных целях имущие власть и капиталы.

...До сих пор понятие экологического кризиса толковалось преимущественно в аспекте биосферы. Но спасти ее невозможно без оздоровления духовной среды. Как для человека неразрывны тело и душа, так и для общества равно важны био- и психосфера.