Ф.Н.Ильин «Долина Новой жизни»

Кто-то из френдов посоветовал мне, как любителю научной фантастики, это малоизвестное произведение Фёдора Николаевича Ильина. Прочитал, и нашёл его великолепным! Да, это действительно концентрированная НФ, но и в добавок к этому роман является самой что ни на есть антиутопией, и который, без всякого сомнения, можно поставить в один ряд с классическими произведениями этого жанра: с романом Е.Замятина «Мы», О.Хаксли «О дивный новый мир» и Дж. Оруэлл «1984». Самое любопытным оказалось то, что все фундаментальные технические идеи, на которых базируются сюжеты романов Оруэлла и Хаксли Ильин описал за 15-20 лет до них! Да и без этого в романе и хватает оригинальных футуристических идей и предсказаний.

Очень мне понравилась идея создания поначалу «обычного» искусственного человека (о чём позже напишет Хаксли), а после этого – узкоспециализированного дифференцированного человека, созданного для решения конкретных задач. А это уже пересекается с идеями Гастева, частично воплощёнными уже в реальной жизни и с тем, о чём писал, хотя и немного в более гротескном стиле, Е.Д.Зозуля в «Мастерской человеков».

Роман «Долина новой жизни» состоит из двух больших частей и был написан в 1922 году. Первая часть была издана в 1928. А вот второй части повезло меньше – её издали лишь в 1967 году.

В Сети не так много информации, как хотелось бы. Выкладываю то, что откопал: заметку из газеты и предисловие к книге.

Источник: газета «Азербайджанские известия», 11 ноября, 2006 года

Иван Третьяков, писатель.

Его называли «женским Богом».

Нашедший вторую родину в Азербайджане профессор Фёдор Ильин с одинаковым мастерством владел и пером, и скальпелем.

В конце двадцатых годов прошлого века на литературном горизонте России мелькнуло необычное имя – Тео Эли. Оно стояло на обложке первой части научно-фантастического романа «Долина Новой жизни», выпущенного в свет в 1928 году издательством писательской артели «Круг». Роман, рассказывающий о придуманном, созданном богатейшими людьми Америки, учеными и банкирами братьями Куинслеями, особом, скрытом от мира государстве, где трудами выдающихся ученых, инженеров и техников, завербованных и свезенных туда со всего света, обеспечен невиданный взлет науки – вплоть до расщепления атомного ядра и клонирования человеческих особей с заранее заданными параметрами физических и умственных способностей, вызвал заметный интерес читателей. И никто не подозревал, что под псевдонимом неведомого Тео Эли скрывался врач-гинеколог, профессор Федор Ильин, образовавший литературное имя путем перевода на латынь своего собственного.

К сожалению, роман Тео Эли спустя некоторое время после его написания был благополучно забыт. И только в 1967 году он в полном виде, включая и вторую, ранее не издававшуюся часть, вышел трехсоттысячным тиражом в бакинском издательстве «Гянджлик» под редакцией и с предисловием автора этих строк. Почему в Баку? Да потому что Фёдор Ильин жил и работал в Азербайджане, в Баку и был известен как выдающийся учёный-медик, прекрасный педагог, врачеватель недугов и человеческих душ. О жизни и судьбе этого человека – моя книга «Женский Бог», которая была издана в прошлом году и по материалам которой написана эта статья.

Он всегда и во всем рассчитывал только на себя

Фёдор Ильин родился в семье чиновника из разорившихся дворян. Классическая гимназия в Николаеве дала ему основательные знания, позволившие поступить в одно из самых передовых учебных заведений России – Петербургскую военно-медицинскую академию, где ему посчастливилось видеть и слушать Ивана Петровича Павлова, создателя учения о высшей нервной деятельности, и других выдающихся учёных. Ильина особенно привлекала та область науки, где изучалось зарождение человеческой жизни, а также деятельность мозга – нетрудно увидеть, что это нашло отражение и в его научно-фантастическом романе. В академии он постигает науку и практику врачебного дела. А еще принимает участие в организации так называемых открытых бесед и публичных лекций, само собой разумеется, бесплатных, даёт уроки в частной гимназии, практикует в военно-клиническом госпитале, не чураясь никакой, даже самой грязной работы, постигая решительно всё, что должны делать и врачи, и фельдшера, и сёстры, и лаборанты, ординаторы, а порой и санитары, и санитарки.

Его жизнь не была лёгкой. Но все препятствия Ильин преодолевал сам, никогда ни к кому ни обращаясь за помощью, тем более – за протекцией. Ни до поступления в академию, ни после её окончания, перед определением на службу. А мог бы – ведь были у него весьма и весьма влиятельные родственники – например, министр внутренних дел России, впоследствии, перед первой мировой войной – председатель Совета министров Горемыкин... Но Ильин всегда рассчитывал только на себя, родством не кичился и на него никогда не ссылался.

В 1898 году Фёдор Ильин окончил Военно-медицинскую академию. Несколько лет молодой военный врач служил в Варшаве, работал в известной клинике профессора Ястребова. Затем был переведен во Владивосток, в Морской госпиталь, но не бросил якорь на берегу, а определился судовым врачом и служил на боевых и вспомогательных судах русского флота, плавал за границу и, наконец, принял активное участие в русско-японской войне 1904-1905 годов. За самоотверженное исполнение своих обязанностей в боевых условиях, за храбрость и мужество он был награждён орденами Станислава II степени и Анны III степени.

Из морских офицеров – в гинекологи

Казалось, перед ним открывается блестящая карьера, но то ли военная служба стала ему не по душе, то ли она противоречила его убеждениям человеколюбца и гуманиста, но в 1906 году он выходит в отставку. И вот он снова в Петербурге и, что на первый взгляд кажется странным, работает в повивально-гинекологическом институте, в клинике известного учёного, профессора Отта. Оказывается, этот странный для бывшего морского офицера выбор места работы был вовсе не случайным – он приближал его к тем проблемам медицины, которые интересовали его больше всего ещё в академии, – к акушерству и гинекологии, к проблемам теории и практики в этой области; они ещё были мало исследованы, и 20 научных работ Фёдора Николаевича Ильина заполнили много белых пятен, существовавших в этой отрасли.

Защитив в 1907 году диссертацию на степень доктора медицины, он с головой окунулся в исследования всего комплекса проблем акушерства и женских болезней, их причин и следствий и, конечно, способов лечения. Одно перечисление этих проблем впечатляет. Диагностика предродовых, родовых и послеродовых осложнений, обезболивание, наркоз, хирургические вмешательства в особо сложных случаях, бесплодие и его физиологические и социальные причины. Он изучает роль гормонов, результаты применения гормональных препаратов. Он не чурается ни одной из проблем медицины и оформляет свои исследования в обобщающих, доступных трудах... Забегая вперёд, отметим, что, уже работая в Азербайджане, Ильин активно включается в борьбу с малярией и является непременным участником многодневных экспедиций в неблагополучные в этом отношении заболоченные местности. Ещё задолго до приезда в Азербайджан его творческую мысль занимает бич двадцатого века – рак. Фёдор Ильин был первым среди российских врачей, кто использовал для лечения этой страшной болезни лучи Рентгена, препараты радия и мезотория, а было это ещё до первой мировой войны! В этих областях всё было неизведанно и ново, и многое приходилось изобретать, создавать, конструировать самому – к сожалению, что и как им в этом направлении делалось, он не рассказал, и в России о том не знали, а вот в Европе и в Америке это было известно.

Ильин был суровым реалистом в науке и к решению любых вопросов подходил только после серьезной и всесторонней подготовки, после исследований, опытов и проверки их результатов и отдаленных последствий. При всем многообразии научных интересов и проводимых им работ он ни на день не отступал от кардинальной темы своей научной и практической деятельности и попутно всячески пропагандировал знания в этой области среди населения и медицинской общественности. Он читает курс лекций по акушерству в женском мединституте, выступает с докладами, ратует за реформы в медицине, за создание стройной системы охраны материнства и детства. Свою излюбленную область приложения творческой мысли и волшебных врачующих рук он несколько старомодно, но точно, по-человечески называл теорией и практикой родовспоможения. В Азербайджане Ильин стал основоположником этой теории и практики, превратившихся в главное дело его последующей жизни.

Командировка на всю жизнь

В 1920 году, по приглашению руководства АДР, профессор Ильин в составе группы специалистов-медиков прибыл в Баку для работы на медицинском факультете создаваемого тогда Бакинского университета. Он полагал, что едет в Азербайджан ненадолго, и даже попросил президиум Санкт-Петербургского акушерско-гинекологического института, откуда он был откомандирован, в течение полугода сохранять за ним занимаемую должность. Однако командировка оказалась длительной – на всю жизнь.

Сейчас, наверное, уже мало отыщется людей, которые помнят, какие специфические трудности стояли перед врачом-гинекологом, особенно мужчиной, призванным оказывать помощь женщине до родов, во время родов и после родов, особенно – если он работал в мусульманской стране. Современные женщины разве что из книг знают, что показать женщину врачу не всегда удавалось. Религия предписывала и обычаями это было увековечено: мужчине нельзя касаться чужой женщины, грехом считался даже взгляд в её сторону, а как её осмотреть, как обследовать, выслушать? Сколько же требовалось врачу терпения, настойчивости, такта и деликатности, чтобы ближние, да и сама женщина позволили ему её освидетельствовать и определить, чем и как ей помочь! Иногда ведь и к умирающей не допускали!

Врачеватель милостью Божией, человек огромного опыта и неотразимого обаяния, Фёдор Ильин умел вызвать доверие к себе, и ему доверялись, и надежды прибегавших к его помощи сбывались. И вполне закономерно, что его имя приобрело широчайшую известность, стало почти легендарным, ему верили, его уважали, его авторитет был непререкаем. И могло ли быть иначе, если это был отзывчивый, всегда доступный, готовый в любую минуту прийти на помощь, чтобы облегчить страдания или избавить от них, абсолютно бескорыстный человек? Со временем авторитет Ильина как врача настолько вырос, что в народе его стали называть «женским Богом».

Гадын Аллахы

Назвать человека Богом, да ещё и не своего рода-племени, а иноземца, иноверца – это неслыханно! Но если учесть, за что его так называли – за то, что он облегчает страдания, помогает людям, спасает жизнь не только взрослым, но и тем, кто еще зреет в материнском лоне, – наверное, справедливо!

Да, это был поистине «гадын Аллахы» – женский Бог в самом высоком значении этого слова. Сердечность этого человека была изумительной. И, может быть, она объяснялась не только врождённой любовью к людям, к жизни, к матери-природе и гуманистическим воспитанием, тем, что он жил и творил в атмосфере этого любовного отношения ко всему живому, но и тем, что сам он, и без того много переживший на веку, страдал как никто другой. Врачу надо видеть всё, и особенно лицо больного, Ильин же катастрофически терял зрение. Полная слепота наступила в 1938 году. Для любого человека, а тем более учёного, врача, писателя это – страшная беда, после которой вся активная жизнь есть подвиг.

Фёдор Николаевич Ильин имел огромный запас прочности, воли и оптимизма, не сдался перед бедой, хуже которой ничего и придумать нельзя, не упал духом, его стойкость, терпение, мужество поражали всех, кто знал его и знал о нём. Он не допускал даже неизбежного в таких случаях сужения поля своей деятельности. Наверное, что-то от человека отняв, мать-природа чем-то отнятое возмещает: с потерей зрения необычайно обострились слух и осязание, возникло «внутреннее зрение», обострилась мысль – она высвечивала то, что раньше он не мог видеть. Уже нельзя было по выражению лица, взгляду уловить, о чем думает, что хочет сказать другой человек, каково его состояние – теперь он улавливал всё по голосу и через касание своих чутких рук. Будучи слепым, он консультировал и лечил больных, чувствовал биение новой жизни в лоне матери и верно определял состояние носительницы нового существа, которое ещё должно появиться на свет, он мог определить даже – когда. Читая лекции, он «на память» иллюстрировал их прекрасными анатомическими рисунками. Как Суворов, не терпел «немогузнаек» или, того хуже, тех, кто пытался выдать незнание за знание. Общаясь с ним, мудрено было схитрить, слукавить, воспользоваться подсказкой или даже шпаргалкой – без механизмов и приборов, изобретённых героями его романа и в наши дни создаваемых уже наяву, профессор неведомым путем читал и «видел» поступки студентов. И того, кто усвоил, понял, прочувствовал всё, что положено знать и уметь врачевателю, профессор напутствовал на трудовой подвиг, на всю жизнь добрым отцовским словом. Его основная забота – родовспоможение – была поставлена на широкую ногу.

А между тем Фёдор Ильин продолжал работать и в литературе. В написанных им сказках он показал себя большим мастером, умеющим сплавить вымысел и реальность, довести до гротеска изображение пороков и их носителей и показать совершенно естественно победу здравого смысла и добра над силами зла и глупостью. Знание истории вообще и особенно реалий Востока помогало автору строить увлекательный сюжет, умело развивать его, тщательно выписывать характеры, изображать события в полную силу своих творческих возможностей.

Но значительно раньше, ещё до всех его сказок и фантастического романа, он заявил о себе как писатель-баталист, маринист – это его дарование раскрылось полностью в серии так называемых «морских» рассказов. Все они написаны на личном военном опыте и ведут свое происхождение из неудачной для России русско-японской войны. Рассказы печатались в старейшем и авторитетнейшем русском журнале, основанном в 1802 году Н.Карамзиным, издание которого было возобновлено в последней трети девятнадцатого века. Назывался журнал «Вестник Европы», а Ильин выступал в нем под псевдонимом «Морской».

Для меня он – живой

Говорят, рукописи не горят. Увы, они и горят, и неведомо куда пропадают. Где сейчас эти рассказы, где романы Ф.Ильина? Долго ли хранила их компаньонка Клавдии Алексеевны, супруги Ф.Ильина. Ирина Григорьевна, или забрали их родственники его, наследники, или пылятся они на полках издательства, а, может, уже развеяны по ветру? Во всяком случае, до читателей, кроме научных трудов и романа «Долина Новой жизни», ничего не дошло...

На долю Ильина выпало немало жизненных испытаний. Одно из них – слепота, она ограничивала его во всем. Но и после смерти судьба-злодейка подкинула ему ещё одну беду – тихо, незаметно настигла она его. Имя ей – забвение. Как всякого незаурядного человека, беззаветно любящего своё дело, привыкшего к одному месту и всю жизнь проработавшему вдали от столицы страны, именовавшейся СССР, его постепенно стали «забывать» там, где сосредоточены мозговые центры, стали смотреть на него, как на деятеля республиканского масштаба. А ездить, показываться всем, устанавливать личные контакты, завязывать знакомства, возобновлять прерванные связи он не имел возможности, да и не в его, видимо, характере было возникать перед чьими-то очами. И вот ученый, по результатам своих трудов достойный стоять рядом с известнейшими деятелями советской медицины, отходит в тень. Да, ему было присвоено звание заслуженного деятеля науки, да, его научные труды издавались, но возможности бакинских издательств предвоенной, военной и послевоенной поры были ограничены, эти труды выходили такими мизерными тиражами, что вряд ли их найдешь где-нибудь теперь, разве что в книжных хранилищах да в Книжной палате, если она уцелела. А писатель Фёдор Ильин, Тео Эли, Морской, чьи произведения появились в журналах в 1911 году? Ради науки и её применения на практике он, похоже, отодвинул на второй план литературную деятельность.

В жизни он обходился без горячего дыхания славы и не очень волновался, что известность его постепенно тонет в тумане лет. А сейчас он лежит в Аллее почётного захоронения №1, справа от входа, у самой ограды, и признание или непризнание не трогает его ныне... Но нас не может это не волновать, ведь мы – потомки, мы – наследники, мы обязаны знать, кто, что, сколько и как сделал в жизни для нас, чтобы по-хозяйски распорядиться сделанным. Не зная, забывая, мы обкрадываем самих себя...

Помню, с каким трепетным уважением говорили о профессоре Ф.Н.Ильине азербайджанские учёные на вечере, посвящённом 100-летию со дня его рождения. Отдавалось должное одному из тружеников науки, которого в Азербайджане уважали, ценили и считали своим, хоть и родился он не здесь.

Тот вечер был тоже давно, в 1973 году. И дай Бог, чтобы были живы те, кто знал его, читал его труды, слушал его лекции и советы, работал рядом с ним. И дай Бог, чтобы были живы матери, которым он, основоположник научного родовспоможения в Азербайджане, помог порадовать белый свет появлением нового человека, и чтобы были живы и благополучны дети этих матерей, пусть даже в почтенном возрасте, – с ними живёт память об удивительно добром, благожелательном, редком человеке, о времени, которое обещало счастье всем...

...Я не помню точной даты его смерти. То ли не спросил у Клавдии Алексеевны, то ли забыл – не знаю... Но лично меня эта скорбная дата меньше всего интересует, Ильин для меня – живой, и когда я о нем думаю, я как будто наяву его вижу: вот он идет по улице, чуть наклонив голову, как все люди с плохим зрением, но не горбится, легко несёт груз былых забот, хлопот, трудов и почетных званий. Верю, что Фёдор Ильин как учёный и писатель неизбежно выйдет на первый план деятелей прошлого и будут ему посвящены капитальные, основательные труды и исследования, лишённые субъективных подходов к многообразным явлениям жизни, науки и литературы. Верю, что не могут быть преданы забвению поучительная героическая жизнь, имя и разнообразные труды человека, который так долго, так преданно служил людям, служил умом и сердцем, скальпелем и пером.

Вспоминая учителя

Я была последней аспиранткой Фёдора Николаевича Ильина. В аспирантуру поступила по его рекомендации, он был тогда заведующим кафедрой, заслуженным деятелем науки Азербайджана. Познакомилась с ним после возвращения в Баку из Ордубада, где работала в течение пяти лет районным акушером-гинекологом. В Бакздравотделе мне сказали: «Выбирай, где хочешь работать». Я ответила: «Там, где работает Ильин». Он был тогда одним из лучших бакинских специалистов в области научного акушерства. К тому же я знала его по институту – он читал нам лекции. Он тогда уже не видел. Ильин очень скрупулезно разбирал на лекциях предмет, рассказывал обо всем очень детально. Ни один другой педагог не подавал материал так доходчиво и всесторонне, как он.

Ильин был настоящим асом в своем деле. Мне пошли навстречу, определили в роддом имени Крупской, на базе которого работала кафедра Ильина. Так как я грамотно писала, меня выбрали секретарем проходившей в Баку конференции «Материнская и детская смертность». Ильин был председателем. По ходу конференции я готовила протоколы заседаний. По утрам следующего дня читала их ему. Фёдору Николаевичу нравилось мое изложение. Он иногда спрашивал: «Это я так сказал?», и было видно, что доволен, поскольку всё, что говорилось, я редактировала, по всей видимости, – удачно.

Кафедра была небольшой – я стала всего пятым её сотрудником. Это сейчас на кафедре 32 сотрудника. Ильин действительно очень хорошо знал своё дело, любил его. Я знала, что он приехал в Баку в 1920 году в числе четырёх российских специалистов для того, чтобы создать в Азгосуниверситете медицинский факультет. Тогда же была создана и кафедра, которой он заведовал в течение 39 лет – до самой своей смерти. Позже я почти достигну его «рекорда» – буду заведовать этой же кафедрой 33 года.

Ильин был удивительным человеком – очень разносторонним и в то же время глубоким. Он известен как талантливый писатель-фантаст, предвидевший очень многое. В своей наиболее известной книге «Долина Новой жизни», написанной в 20-е годы, он говорит – уже тогда! – об искусственном оплодотворении яйцеклетки, трансплантации органов и других чудесах, о существовании которых в то время никто не мог и подумать. И все эти, предвиденные им чудеса – сбылись! Или вот есть такой термин «токсикоз беременных». Он был в ходу до последнего времени. И лишь недавно было определено, что токсикоз вызывается не токсинами, которые в крови беременных не обнаруживались, а совсем другими причинами. Поэтому с некоторых пор термин «токсикоз» заменен на «гистоз». Но я хорошо помню, что Ильин еще в 30-40-х годах называл эту патологию именно так – гистозом.

Фёдор Николаевич известен также как автор многочисленных рассказов, стихов. Но в первую очередь он был замечательным врачом. В Баку о нём ходили легенды. Причем, не забывайте, он был слеп, но ставил точнейшие диагнозы, делая чёткие, всегда эффективные назначения. Больных осматривал наощупь. Помню, ошупывая живот беременных, часто их бранил: «Почему так располнела? Колбасу килограммами ешь? Как рожать будешь?!» Делал он и внутренние осмотры – при различных женских заболеваниях. Сам вслепую накладывал щипцы. Конечно, ему ассистировали, смотрели зеркалами, говорили результат. На кафедре Ильина мы жили дружно, одной семьей. Часто вспоминаю наши новогодние посиделки у него дома – с крохотными, на «один укус», пирожками, которые пекла его жена. Под руководством Ильина на его кафедре, под его руководством подготовили свои докторские диссертации такие известные наши врачи, как Аделя Шахтахтинская, Сара Назарли, Рагим Гусейнов – все это были его ученики. Умер Федор Николаевич в 1959 году, в 86 лет, умер, как говорят, «на работе». Утром ещё был на кафедре, – высокий, стройный, худощавый, а к вечеру мы узнали о его кончине. Я очень благодарна судьбе за то, что она свела меня с этим человеком, ставшим для меня Учителем.

Назия ШАМСАДДИНСХАЯ, профессор Азмедуниверситета, заслуженный деятель науки Азербайджана

О романе «Долина Новой жизни»

О чем эта книга?

…В некоей труднодоступной долине, в горах, находится никому неведомое государство, основатели которого, братья Куинслеи, задались целью перестроить мир путем перевоссоздания человека, освобождения его от пороков, заложенных, якобы, в человеческой природе – именно в них видят они источник всех социальных зол. Однако перестройка мира мыслится ими, в особенности их преемником Максом Куинслеем, как акт насильственный, предполагающий уничтожение старых цивилизаций. Честность их намерений весьма сомнительна.

В Долине достигнут высокий технический прогресс: работают атомные электростанции, имеются гигантские аэропланы, индивидуальные летательные аппараты; со скоростью пули мчатся по трубам в магнитном поле поезда… Здесь производят сложнейшие операции над людьми, включая пересадку тканей, органов, приживление конечностей… Здесь овладевают тайнами мозга, перестраивают наследственность и, наконец, в искусственной среде, в инкубаториях, выращивают поколения «дифференцированных» людей с заранее определенными данными. Эти люди лишены страстей, они не знают ни печалей, ни радостей, кроме тех, какие внушаются им правителями. Одним из них всегда суждено заниматься черной работой, другим – обслуживать машины и механизмы, третьи – предназначены для пушечного мяса.

Население Долины, изолированное от всего света, не подозревает о стране, где разрешены классовые противоречия и торжествует свобода, обеспечены условия для всестороннего расцвета личности. Но Куинслей об этом знает. Не потому ли он так спешит с подготовкой к войне, что боится крушения своих планов от соприкосновения с той действительностью, которая уже утверждалась на одной шестой части земли? Не потому ли всякое проявление мысли, пробуждение человеческих чувств немедленно становится известным правителю и жестоко карается? Слежка, шпионаж, преследование и расправы господствуют в Долине. Выдающиеся люди, свезенные туда со всех концов света – те, чьи открытия и изобретения решено использовать против человечества, но в ком не могут ужиться гений и злодейство, прозревают. «Новый мир управляется по старым рецептам! « – восклицает один из них. Ужасы Долины с ее фашистскими порядками испытали многие создатели технических чудес.

Несомненно, роман вызовет у читателей немало ассоциаций с прошлым и настоящим; картина, нарисованная писателем, заставит подумать о судьбах науки в мире, ставящем своей целью завоевание мирового господства. Сопоставление научных проблем, выдвинутых автором почти полвека назад, с достижениями современной науки и техники делает честь его творческой фантазии.

Однако роман привлекает не только этим, но и естественным, динамичным развитием острого сюжета, непосредственностью и простотой повествования, которые являются следствием большой работы и высокой культуры – то есть всем тем, что отличает истинный талант.

Место Ф. Н. Ильина (Тео Эли) в литературе, в научно‑фантастической в частности, не определено; многие его произведения еще не публиковались. Можно надеяться, что публикация романа «Долина Новой Жизни» поможет узнать и оценить этого писателя.

И. Третьяков