Музыкальная археология

Источник: журнал «Наука и жизнь», №1, 1967 год. В номере было две статьи на одну тему. Первая за авторством Б. Смолякова. Картинки можно было бы найти в интернете цветные и в нормальном качестве, но не было времени, поэтому помещаю оригинальные ч/б картинки из статьи.

«Verba volant, scripta manent» – слова улетают, написанное остаётся. Это изречение справедливо и в применении к музыке. Современный историк, исследующий музыкальное искусство далёкого прошлого, и даже не столь далёкого, не удовлетворён этой истиной: в наше время с помощью магнитной записи мы научились ловить звуки и хранить их столько, сколько нужно. Но когда обращаешь взор в глубь веков, то оказываешься во власти фантастических историй, подобных той, которая случилась с Пантагрюэлем. «Он (Пантагрюэль) бросил на палубу полные пригоршни замёрзших слов, похожих на разноцветные драже. Слова эти, красные, зеленые, голубые, жёлтые и золотистые, отогревались... на ладонях и таяли, как снег.., превращаясь в человеческие голоса, удары, звон, напоминавшие по звуку барабан, дудку, рог или трубу».

Хорошо бы подобные звуки-льдинки раскопать в зонах вечной мерзлоты или в гробницах древних царей…

Здесь мы вступаем в область музыкальной археологии, новой науки, предметом изучения которой является «невещественный» звук. Современная музыкальная археология ставит перед собой задачу колоссальной трудности: дать реальное представление о звучавшей когда-то музыке, услышать её хотя бы близкое подобие. Время приучило нас к удивительным вещам, которые открывает и разрабатывает современная наука. И тем не менее попытка восстановить (эти работы сейчас ведутся в нескольких странах) подлинное звучание музыки прошедших веков достойна удивления и восхищения.

Рельеф из гробницы Ти. Посредством таких жестов древние египтяне стремились показать определенное звучание. Египет. Древнее царство.

Современная музыкальная археология использует в своей работе сложные акустические приборы и электронно-вычислительные машины. Археолог помогает добыть самый важный материал – музыкальные записи на камне, глине, коже, папирусе и не менее важный источник для работы – музыкальные инструменты различных эпох, музыкально-теоретические трактаты. Здесь одинаково ценны фрески и рельефы, скульптуры с изображениями поющих и играющих музыкантов, исторические и поэтические сочинения древних авторов, описывающих празднества и обряды, в которых музыке отведено значительное место. Год назад в американском журнале зарубежный музыковед-археолог Ф. Кутнер писал: «Методы этой науки, принципы разрешения той или иной проблемы одинаковы как для XVI века до н. э., так и для XVI века н. э.»

Глиняная табличка с шумерскими клинописными знаками. В среднем столбце – изложение гимна «О сотворении человека», в правом – ассирийский перевод, в левом столбце, как предполагают, находится запись музыки, относящаяся к шумерской эпохе. III тыс. до и. э.

Как же восстанавливается музыка прошлого?

На найденном музыкальном инструменте, если тот хорошо сохранился, определяют диапазон звучания и технические возможности инструмента. Если он плохо сохранился, то же самое делают на реконструированном или заново сделанном (скопированном) инструменте, которому придают акустические свойства оригинала. Найденные струнные инструменты обычно лишены струн. Поэтому прежде всего устанавливают количество струн, их прочность. В музыкальных трактатах древности можно найти сведения о звукорядах и интервалах, применявшихся у разных народов. Из тех или иных источников узнают принцип настройки инструмента и технику игры на нём. Наконец, если имеется расшифрованная музыкальная запись, остаётся исполнить мелодию и тем самым возродить небольшую частицу подлинной древней музыки…

Это – наскальное изображение музыканта. играющего на «лукомбе». Оно было найдено в горах Малути в Басутоленде.

Шумерские музыканты. III тыс. до в. э.

Рельеф из гробницы Птахотепа. Вполне вероятно, что эти жесты переданные двумя руками, были записью двух звуков, звучащих одновременно. Древнее царство.

Многие из вас улыбнутся: если это так просто, почему же мы не слушаем музыку древних египтян или римлян? Но дело в том, что весь процесс «оживления» музыки таит в себе огромные, порой непреодолимые трудности. Как правило, исследователь оперирует не всем комплексом материалов и источников, а небольшой их частью. Есть инструмент – нет музыкальной записи (или она не расшифрована), известен приём игры на инструменте – нет никаких теоретических сведений и т. д.

Если, восстанавливая звучание музыкального инструмента (при отсутствии записи), можно услышать тембр инструмента и произвольные звуки, то хоровую и вокальную музыку возродить без музыкальной записи совершенно невозможно.

Музыкантши. Древнеегипетская стенная роспись. XV век до н.э.

Что касается музыки Древнего мира, то мы располагаем большим количеством музыкальных инструментов и ничтожным количеством памятников музыкальной письменности. Раннее средневековье даёт приблизительно такое же соотношение. Начиная с первого тысячелетия н. э. число дошедших до нас музыкальных рукописей растёт, а к XVIII веку их уже тысячи. Но и здесь нас ждёт разочарование, ибо эти рукописи в большинстве своём не расшифрованы.

Памятники музыкального письма расцениваются наравне с шедеврами литературы, изобразительного искусства, архитектуры прошлых веков. Однако, к сожалению, их поисками занимаются пока очень немногие. Круг этих людей невелик. И помочь им необходимо.

КАК ЗАПИСЫВАЛИ МУЗЫКУ В ДРЕВНОСТИ

Записывать музыку гораздо труднее, чем мысль и речь. Музыкальный звук имеет определённую высоту, длительность и силу, так сказать, три измерения. Следуя друг за другом, звуки дают мелодии движение, и она развивается во времени. Все эти свойства музыкальных звуков и обусловливают огромную сложность их графического воплощения.

Человечество долго не могло справиться с этой трудностью. Больше того, даже современные ноты, проделавшие тысячелетний мучительный путь своего развития, не в состоянии выразить всё богатство звучащей музыки. «То, что может быть записано и напечатано, – это всего лишь часть того, что должно прозвучать в подлинной музыке», – пишет крупнейший музыкант современности Л. Стоковский. Существует мнение, что в древности музыка имела гораздо большее значение, нежели теперь. Как огонь, постоянно хранимый первобытным человеком, музыка хранилась в народной памяти и передавалась устно последующим поколениям. Такая передача, называемая устной традицией, существует у многих народов и поныне. Ряд звуков определённой высоты мог передаваться другим поколениям посредством музыкальных инструментов, которые долговечнее людей, – это каменные пластины (литофоны) и другие ударные инструменты, это костяные флейты, свистки и т. п. Но пытались ли древние люди найти графическую символику для запоминания звуков и мелодий?

Каменная плита, на которой записан гимн Аполлону, с нотными знаками над текстом. Это самый длинный отрывок, найденный в Греции. II век до н. э.

Да, пытались. Видимо, первые нотные записи были подобны первым древнейшим письменным знакам – пиктографии, то есть рисуночному письму. К сожалению, рисунки доисторического времени, выражавшие музыкальное содержание, не сохранились. Но известны любопытные рисунки, обнаруженные у некоторых племён североамериканских индейцев в конце прошлого века, когда мелодия передавалась в виде волнистой или прямой линии, тянущейся изо рта фигурки охотника или заклинателя. А человек со «счастливой звездой», вылетевшей из его уст, обозначал целую охотничью песню.

Прошли века. Первобытный рисунок как средство письма становится всё более схематичным и упрощённым. Появляются иероглифы, клинопись и, наконец, буквы.

И любопытно, что все эти знаки становятся графическими символами музыкальной записи.

ЕГИПЕТСКИЕ «ДИРИЖЁРЫ»

Долгое время при всём обилии египетской иероглифической письменности не удавалось обнаружить «следов» музыки. Многие учёные поэтому отрицали наличие музыкального письма в Древнем Египте. И всё же такое положение казалось странным: ведь музыкальное искусство в Древнем Египте процветало, музыканты, как свидетельствует история, были в большом почёте, были известны среди жрецов большие знатоки музыкальной теории. Да и трудно примириться с мыслью, что египтяне, имея такое развитое иероглифическое письмо, но смогли создать музыкальную письменность.

Немецкий учёный Г. Хикман, крупный авторитет в области египетской музыкальной археологии, тщательно исследовал иероглифические надписи, связанные с музыкой. Он доказал, что иероглифами египтяне выражали звуки, соединённые даже в музыкальные «фразы».

В музыкальных сценах, высеченных на стенах сооружений эпохи Древнего царства (III тысячелетие до н. э.), рядом с музыкантами-исполнителями изображались, как правило, ещё и «дирижёры». Согнутая в локте рука такого «дирижёра» с определённым положением кисти и пальцев обозначала определённый звук. Смысл этих сцен не вызывает сомнений. Это так называемая игра (или пение) по хирономии (от греч. слов cheir – рука, nomos – закон). Таким же термином выражали уже впоследствии музыкальную запись, графически копирующую жесты руки. Важно только знать, какой жест соответствует тому или иному звуку. Это пробует определить Г. Хикман.

Сейчас эти изображения являются пока древнейшей музыкальной записью, дошедшей до наших дней. «Рука» древнего египтянина указала путь к современным нотам.

Хирономия была распространена и в других странах Древнего мира, но свидетельства о её существовании относятся к более позднему времени.

У КОГО ЖЕ ПЕРВЕНСТВО

Ещё одна музыкальная запись, относящаяся также к III тысячелетию, пришла к нам из Древнего Двуречья. Её расшифровал известный немецкий музыковед К. Закс. Эта запись была на глиняной табличке с текстом шумерского предания «О сотворении человека». Здесь рядом с клинописными знаками текста стояли несколько иные, тоже клинописные знаки. Эти знаки и считаются музыкальной записью. Всего оказалось 57 таких обозначений, причём некоторые выражали один звук, другие сразу два или три. По мнению К. Закса, здесь была записана музыка для арфы, сопровождавшая вокальную мелодию.

Недавно советские читатели познакомились с научно-популярной книгой американского шумеролога С. Крамера «История начинается в Шумере», все главы которой имеют подзаголовки, начинающиеся со слова «первый»: «Первые школы», «Первый историк», «Первые литературные споры» и т. д. Есть там и такие главы: «Первые погребальные песни», «Первая любовная песнь». Касаясь последней, автор рассказывает о ежегодном царском бракосочетании, происходившем в день Нового года. Этому обряду «предшествовали празднества и пиры, сопровождавшиеся музыкой, пением и танцами. Стихи, записанные на маленькой табличке, по всей видимости, были пропеты избранницей царя Шу-Сина в один из таких новогодних праздников».

Шумерская нотная запись III тысячелетия, которая известна музыковедам, могла бы послужить С. Крамеру материалом для главы «Первая музыкальная запись».

Знаки, найденные в памятниках музыкальной письменности как у египтян, так и у шумеров, ещё нельзя связывать с нашим понятием нотной записи. Это скорее следы графического изображения отдельных звуков. Они не дают нам ещё представления о живой музыке этих древних народов. Мы не знаем их мелодий.

ГРЕКИ ПРИДЕРЖИВАЮТСЯ БУКВЫ...

Соседям шумеров, древним финикийцам, принадлежит честь создания звукового (алфавитного) письма. Многие народы, с которыми торговали финикийцы, познакомившись с этим простым и удобным письмом, охотно заимствовали его и создали на этой основе собственные алфавиты. К таким народам относились и древние греки.

Мы не знаем, пытались ли финикийцы использовать буквы для музыкальной записи, но греки сделали это очень успешно. Если буква выражает отдельный звук речи, то можно легко обозначить буквой и отдельный музыкальный звук.

Зарождение буквенной нотации у древних греков можно отнести к VII веку до н. э. Древнегреческая нотация состояла из двух систем, называемых инструментальной и вокальной. В первой употреблялись греческие и финикийские буквы, во второй – только греческие. Обе системы относились к такому виду музыкального письма, которое в средние века получило название «табулятуры»). Сущность её заключалась в том, что буквы (могли быть цифры или другие условные знаки) не отождествлялись с высотой того или иного тона, а указывали на соответствующую струну, на пальцы, которые нажимают на эту струну, иначе говоря, на средства и приёмы, с помощью которых извлекаются звуки. Например, в древнегреческой «вокальной» нотации альфа, бета и гамма указывали на одну и ту же струну лиры или кифары. Если стояла буква «Г», следовало взять звук на открытой струне, если «В», то нужно было брать звук на этой же струне, но нажать её указательным пальцем в соответствующем месте, если «А» – то средним пальцем.

Буквы этой нотации можно было также отождествить с высотой тонов, следуя теории греческих звукорядов (гамм) и правилу настройки данного инструмента. Кстати, буквенные нотации других видов, не являвшихся «табулятурами», так и называются «высотными», где каждая буква обозначает свой звук, высота которого определена теорией.

Около дюжины памятников древнегреческого музыкального письма известно в настоящее время. По сравнению с «нотами» других стран Древнего мира это много. Если же сравнить с предполагаемым музыкальным письменным наследием древних греков, – это крохи. Короткие повреждённые фрагменты хоров, гимнов, эпитафий, что-то похожее на музыкальные упражнения – вот всё доставшееся нам богатство.

Самым древним фрагментом считают хор из трагедии «Орест» Еврипида, написанный на папирусе. Его датируют 408 годом до н. э. Большую ценность представляют мелодии, высеченные на каменных плитах. Это два гимна Аполлону и эпитафия Сейкиля. Гимны относятся ко II веку до н. э., эпитафия – к I веку до н. э. Самым длинным отрывком из сохранившихся древнегреческих мелодий называют Первый гимн Аполлону, высеченный на мраморе (плита повреждена, и нет начала гимна). Музыкальные знаки в этом гимне стоят над слогами текста.

Эпитафия Сейкиля. I век до н. э.

А эпитафия с нотацией, которую оставил на могиле своей жены человек по имени Сейкиль, – самый известный из всех древних памятников музыкальной письменности: «живи, друг, ни о чём не печалься, лови минуты радости...» – советует Сейкиль прохожему, напоминая ему при этом и мелодию песенки.

Древние римляне наследовали у греков музыкальное письмо. С крушением древнеримской империи буквенная нотация была забыта, но в раннем средневековье она всё-таки находила ограниченное применение в Западной Европе и в Византии. В конце первого тысячелетия нашей эры появились другие виды буквенной нотации, построенные уже на основе использования латинского алфавита.

Самостоятельные буквенные нотации имелись в древности у арабов, индийцев и некоторых дальневосточных народов (кое-где подобные нотации сохранились до нашего времени). Таким образом, буквенное музыкальное письмо существовало в течение многих веков в разных странах. Оно соответствовало определенному уровню музыкальной культуры и вполне удовлетворяло запросы музыкальной практики своего времени.

СТРАНИЦЫ НЕНАПИСАННОЙ КНИГИ

Автор: Р. Садоков, научный сотрудник института этнографии АН СССР.

О ЧЁМ РАССКАЗАЛ ГЛИНЯНЫЙ ЧЕРЕПОК

История музыкальных инструментов не менее порой интересна и загадочна, чем история знаменитых бриллиантов или картин. Достаточно, например, вспомнить таинственное воздействие на слушателей стеклянной гармоники, запрещённой в России специальным правительственным указом, или трагическую судьбу ирландских арфистов, объявленных вне закона. А сколько легенд, несбывшихся надежд и кратковременного счастья тянут за собой пышным шлейфом скрипки Страдивариуса, Амати и Гварнери!

Каменное изваяние арфистки из Термеза. Греко-бактрийское царство. II-I век до н. э.

Передо мной крупный осколок древнехорезмийской керамической фляги: чуть заметны очертания фигур, неясные линии, треугольник. Этому обломку 2400 лет.

Лишь под большим увеличительным стеклом удаётся рассмотреть на нем интереснейшую сценку царского пиршества: хорезмийский царь с чашей в руках полулежит, опираясь на три узорчатые подушки. Кажется, что за чашей вина он ведёт неторопливую беседу, а за спиной царя чётко вырисовывается треугольный контур большого музыкального инструмента. Кисть музыканта застыла на струнах.

Изображение арфы из раскопок Кой-Крылган – калы. Хорезм. IV-III век до н. э.

Сцена царского пира выполнена с такой художественной силой, что явственно слышишь шум пира и голос царя и улавливаешь приглушённые звуки диковинной мелодии, красивой и загадочной. Осторожно, стараясь не разрушить иллюзию, я повернул изображение музыкального инструмента к свету. Да, это была арфа, большая угловая арфа, некогда широко распространённая в Древнем мире. Арфы иного рода – малые угловые и так называемые ладьевидные – существовали, это известно ученым, в древней Средней Азии с первых веков до нашей эры вплоть до начала VIII века н. э. А вот изображение большой угловой арфы, редчайшего типа, на глиняном черепке позволяло установить начало распространения арфовых инструментов в Средней Азии – IV-III века до н. э.

Где же, когда существовали древнейшие арфы, более древние, чем наша арфа?

ШУМЕРИЙСКИЕ МУЗЫКАНТЫ

Ответ на этот вопрос дали раскопки в Месопотамии. Среди находок, относящихся к концу IV – началу III тысячелетня до н. э., археологи обнаружили фрагмент архаической шумерийской вазы из древнего города Адаба с изображением шествия музыкантов: впереди два арфиста, играющие на замысловатой формы арфах, у одной – семь струн, у другой – пять. Гриф каждого инструмента украшен пышной бахромой.

Этот осколок вазы с изображением древнейшей в мире арфы известен всем инструментоведам и публикуется в каждой работе, посвящённой арфе или родственным ей инструментам. Знаком он был и мне. Но однажды мне пришлось встретиться с ним вновь в несколько своеобразных условиях.

Как-то, просматривая небольшую брошюру, посвящённую музыке современной Бирмы, я наткнулся на фотографию, сделанную несколько лет назад. На ней был запечатлён бирманский музыкант, играющий... на древней шумерской арфе. Сходство было настолько велико, что с трудом верилось, будто перед тобой всего лишь бирманская арфа. (Эту арфу – саунг и игру на ней прекрасно описал Н. Тихонов в своей новой повести «Зелёная тьма». – Р. С.) Тем не менее факт оставался фактом: пять тысячелетий не внесли ничего нового в конструкцию этого инструмента. И в том нет ничего удивительного: действительно, традиции в изготовлении музыкальных инструментов очень долговечны.

Арфы из гробницы царя Абарги в момент раскопок. Ур. III тыс. до н. э.

Та же арфа. Реконструкция.

В 20-30-е годы нашего столетия известный английский археолог Л. Вулли вёл раскопки крупнейшего города Двуречья – Ура. На царском кладбище города в одной из гробниц, принадлежащей царю Абарги и царице Шубад, он обнаружил три арфы, в другой – четыре. Обе гробницы могут быть отнесены к III тысячелетию до н. э. Две арфы были целиком серебряные, а остальные... Вот как описывает Л. Вулли одну из них: «В конце крайнего ряда (десяти жертвенных женщин. – Р. С.) лежали остатки чудесной арфы: её деревянные части истлели, однако украшения сохранились полностью... Верхний деревянный брус арфы был обшит золотом, в котором держались золотые гвозди, – на них натягивали струны. Резонатор украшала мозаика из красного камня, лазурита и перламутра, а впереди великолепная золотая голова быка с глазами и бородой из лазурита. Поперёк остатков арфы покоился скелет арфиста в золотой короне».

Перламутровое украшение арфы.

Головками животных украшали арфы не случайно. По сути дела, резонатор инструмента был телом животного, подобно тому, как некоторые современные ладьевидные арфы, например, остяцкий «гусь», по силуэту действительно напоминают птицу. А из древних источников известно, что звучание арф напоминало голос того животного, чья голова украшала инструмент: с бычьей головой – бас, с коровьей – тенор, а с оленьей – альт.

Помимо арф, были найдены инструменты, относящиеся к иным классификационным группам. В том же Уре обнаружен двойной гобой (он отнесён учёными к 2800 году до н. э.); известен ударный инструмент 2500 года до н. э. – нечто вроде кастаньет, – состоящий из двух бивней или клыков.

Ударный инструмент из Ура.

В Древнем Египте найдено такое громадное количество изобразительного и вещественного «музыкального» материала, что только лишь перечисление его заняло бы многие сотни страниц. Одно важное обстоятельство выделяет изобразительное искусство Египта: ведь отсюда мы впервые узнаём о существовании музыкальных ансамблей, состоящих зачастую из большого количества музыкантов, певцов и танцовщиц. Это настоящие инструментально-вокально-танцевальные коллективы, обладающие высокой техникой, большими выразительными и акустическими возможностями. В состав такого ансамбля входила большая арфа, двухструнный инструмент типа лютни, двойной гобой и лира. В гробнице Тутанхамона сохранилась серебряная труба и систры.

Двойной гобой из Ура.

В Египте получает своё окончательное развитие угловая арфа, которая в ассирийское время (начало I тысячелетия до н. э.) распространилась настолько широко, что её по праву можно считать «массовым» инструментом. Её знали на громадном участке земной суши – от Испании до Кореи. В Ассирии целыми оркестрами угловых арф встречали победоносных военачальников, а в древних среднеазиатских государствах она была непременным участником ансамблевых и сольных выступлений.

Двойной гобой из Ура. Реконструкция.

На территории нашей страны арфа и односторонние барабаны были найдены в Горном Алтае при раскопках грандиозных Пазырыкских курганов. Благодаря тому, что музыкальные инструменты попали в слой вечной мерзлоты, они дошли до нас почти в полной сохранности. Время их существования – V-IV века до н. э.

ЧТО МЫ ЗНАЕМ О ДОИСТОРИЧЕСКОЙ МУЗЫКЕ

Необычайно богата культурная история народов нашей Родины. Широкий размах археологических работ выявил ряд первоклассных памятников, характеризующих музыкальную культуру первобытной эпохи.

Человек того далёкого времени в нашем представлении личность довольно устрашающая: одетый в звериные шкуры, заросший волосами, он швыряется огромными камнями и охотится на мамонтов. Внутренняя, духовная жизнь его менее известна: наскальные рисунки, ювелирная точность обработки камня, в общем, остаются достоянием небольшого круга специалистов и интересующихся. А вот о том, что первобытный человек любил музыку и имел совершенные по тому времени музыкальные инструменты, знают единицы.

Уже в палеолите человек пользовался духовыми музыкальными инструментами. Инструментам из кости и камня повезло значительно больше, чем деревянным. Последние, как мы видели на примере Месопотамии, сохраняются, начиная с IV-III тысячелетия до н. э. На берегу Днестра при раскопках палеолитической стоянки археологи обнаружили палеолитическую флейту вместе с костями животных, орудиями из кремня, кости и рога. Флейта сделана из рога северного оленя, внутри имеет продольный канал и шесть игровых отверстий: четыре на узкой мундштучной части и два – на обратной стороне. Её использовали 15-12 тысяч лет тому назад. Подобные флейты обнаружены также в некоторых местах Франции, Чехословакии и Англии.

В эпоху неолита, иначе новокаменный век, известна уже серия музыкальных инструментов: духовые – их делала из лёгких птичьих костей, и ударные, выполненные из камня. Продольные флейты и чрезвычайно любопытные, очень сложные «флейты Пана» найдены у Мариуполя, под Саратовом, под Рязанью, в Забайкалье, а также в Дании и Северной Америке.

Особый интерес представляет неолитический литофон, найденный в южном Вьетнаме. Находка эта интересна ещё и тем, что удалось установить звукоряд инструмента.

ОДИННАДЦАТЬ КАМЕННЫХ ЗАГАДОК

В один из февральских дней 1949 года рабочие-землекопы, строящие железную дорогу у селения Ндут Льянг Крак (в Южном Вьетнаме), обнаружили в земле группу каменных плитообразных брусков необычного вида. Люди почтительно рассматривали их и, возбужденно переговариваясь, показывали на плиты рукой. Скоро весть о диковинных брусках распространилась далеко. Проезжавший по этим местам французский учёный-этнограф Ж. Кондоминас узнал из разговоров о находке, прибыл на трассу дороги и осмотрел плиты. Их оказалось одиннадцать. Они стояли кучно, под обрывистым холмом, засыпанные сползшим сверху грунтом. Каждая плита, примерно метровой длины, весила 8-10 килограммов. Сквозь затянувший их поверхность известковый налёт угадывались широкие плоские сколы, которые шли по краю плит. В происхождении этих вещей сомневаться не приходилось: они сделаны рукой человека. Важно было выяснить условия залегания плит. Учёный тщательно, метр за метром, перебрал вокруг них землю. Увы, ни культурного слоя, ни находок, хотя бы приблизительно датирующих эти камни, не было. Перед Ж. Кондоминасом стоял трудный, казалось бы, неразрешимый вопрос: зачем они были сделаны? Одна гипотеза сменяла другую, а удовлетворительное решение не приходило.

Литофон из Буон Бёрде.

Тем временем каменные «загадки» отправили во Францию, в парижский Музей Человека, где они подверглись дальнейшему исследованию. И возвратившись на родину, Ж. Кондоминас продолжал заниматься своей находкой, пытаясь разгадать мучившую его тайну. А однажды он вспомнил незначительный инцидент, происшедший при упаковке плит. Одну из них, лежащую на открытом ящике, случайно задели, ударив каким-то предметом. Звук, возникший при этом – удивительно чистый и глубокий, – изумил людей, но все скоро об этом забыли, не придав этому никакого значения. А между тем именно здесь, по убеждению учёного, крылась разгадка одного из выдающихся научных открытий нашего времени. К работе Ж. Кондоминаса подключились археологи и музыковеды. И вот в результате совместных исследований им удалось установить, что каменные плиты, найденные у местечка Ндут Льянг Крак, – музыкальный инструмент, изготовленный жителями неолитического посёлка. Больше того, теперь учёный даже смог записать звукоряд литофона – так назвали этот инструмент, – то есть систему определённого количества звуков, на базе и в пределах которых строилась мелодия (подобно тому, как в современном фортепьяно звукорядом являются звуки до, ре, ми, фа, соль... и т. д.). Вот этот звукоряд:

Каменные музыкальные инструменты не новость в науке. Известны, например, каменные колокола и литофоны из шлифованного нефрита. Но все они обязательно подвешиваются к чему-либо. Вьетнамский литофон конструктивно похож на ксилофоны или металлофоны, то есть его плиты кладутся горизонтально. Достаточно под ними вырыть яму – резонатор, как инструмент готов к употреблению. Удар колотушкой – и «космические» звуки (окраска их именно такова) медленно взлетают, стоят мгновение в нерешительности, а затем рассыпаются и незаметно тают.

Спустя девять лет после открытия Ж. Кондомннаса некий Бульбе, скромный французский землевладелец, попал на религиозный праздник в деревушку Буон Бёрде, расположенную в нескольких десятках километров от Ндут Льянг Крака. Собралось всё население деревни. «Гвоздём» праздника был обряд принесения в жертву священного буйвола. В разгар церемонии притащили три каменных продолговатых плиты и начали бить по ним колотушкой. Под дребезжащие звуки животное было заколото, и его кровью обрызгали шероховатые, в оспинах сколов плиты. Нужно отдать должное Бульбе: он не только сфотографировал их, но и описал всё виденное. Так был открыт второй литофон, подтвердивший правильность заключения Ж. Кондоминаса и вывод, к которому пришли музыковеды: культурные традиции народа сохраняются на протяжении многих веков.

А судьба последнего, третьего литофона сложилась неудачно. Обнаруженный во время земляных работ приблизительно в том же районе, он попал в руки капитана американской армии, который не замедлил сделать на нём бизнес. Он продал его какому-то любителю древностей из Лос-Анжелеса, после чего редчайший памятник музыкальной культуры первобытной эпохи исчез бесследно.