Цвет и музыка
Источник: журнал «Наука и жизнь», №8, 1961 год. Автор: Александр Ефимьев.
МАЛИНОВЫЙ ЗВОН...
В этом хорошо всем знакомом образном выражении воедино слились цвет и музыка. Нет, не удастся разъединить эти слова. Потеряешь всю красоту!
Слух и зрение, звук и свет... Люди с давних времён замечали их тесную связь.
Ещё за 300 лет до нашей эры Аристотель говорил, что изменяющийся, движущийся цвет обладает не только самостоятельными возможностями для выражения чувств человека, но и может действовать одновременно, заодно с музыкой. Гений Ломоносова, причастный почти х каждому великому открытию, отметил и то, что «музыка удивительно совмещается с цветом».
А в один из ярких солнечных дней, столь редких для Англии, Исаак Ньютон, пристально рассматривая радужную полоску, образованную стеклянной призмой на белой стене, вдруг догадался, что простой луч света, прозрачный и невидимый, состоит из целой цветовой гаммы, сходной с звуковой, музыкальной, в которой восемь нот. Правда, до полного совпадения недоставало одного из цветов. И учёный искусственно ввёл его, назвав «индиго». Теперь каждой ноте соответствовал свой цвет. Это был смелый шаг к разгадке таинственной связи звука и цвета. Смелый!.. Однако он увёл, как потом стало ясно, многих учёных, философов, музыкантов в сторону от правильного решения.
Было предпринято немало попыток создать цвето-музыкальные инструменты. Самых разнообразных попыток. Даже таких. Однажды монах Кирхер соорудил дома «цветовые» клавикорды. Пальцы ударяли по клавишам, и из инструмента выскакивали и плясали в такт звукам разноцветные лоскуты материи. Кирхер считал, что ему удалось натолкнуться на какое-то необычное психологическое явление, связанное с цветом и звуком. Конечно, такие попытки не имели ничего общего с наукой. Может быть, тут было интуитивное ощущение связи между музыкой и цветом. Но не больше. Существует довольно редкое и очень интересное свойство человеческой, психики – «цветной слух», синопсия. Им обладали, например, композиторы Ференц Лист, Римский-Корсаков, Скрябин и другие. Каждый звук казался им окрашенным в определённый цвет.
Изредка, в каких-то отдельных случаях, «цветной слух» может появляться и у каждого из нас.
С проблемой цвета и звука связано одно интересное современное изобретение. Привело к нему вот что.
СЛУЧАЙ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Как-то в конце войны пятнадцатилетний рабочий паренёк Костя Леонтьев ехал в поезде. Годы были суровые. Даже ему, подростку, отдыхать удавалось редко. Разве что вот так, в пути. Он стоял у раскрытого окна вагона, слушал мерный стук колёс. Кто знает, почему именно в этот момент картина догоравшего вечера производила на него такое сильное впечатление! Может быть, потому, что он впервые видел степь, разлившуюся безбрежно, как море, может быть, потому, что ехал далеко, один, и думал о чём-то особенно близком для себя...
Солнце уже почти совсем опустилось за горизонт и только краем досматривало степь. Неожиданно вдали высокое уступчатое здание элеватора закрыло солнце. И Косте показалось, что стук колёс стал слышен хуже. Потом элеватор ушёл в сторону, солнце открылось, и звуки стали отчётливее. Через минуту какое-то другое далёкое строение заслонило красный огненный шар. Эффект повторился. Юноша забыл и о красоте степи и о том, о чём думал. Он стал слушать, слушать... Но никакие другие строения уже больше не встречались в степи. Он так и не смог проверить, было ли все это простой случайностью, нелепой фантазией или...
Вернувшись домой, Костя решил во что бы то ни стало до конца разобраться в происшедшем. Он с увлечением принялся читать всё, что мог найти по этому вопросу в библиотеках. В его книжном шкафу дома скопилось немало трудов видных физиологов, психологов, музыкантов, историков. Костя изучал Аристотеля, Ньютона и Ломоносова. Он узнал, что на связь слуха и зрения – важнейших чувств человека – обращали пристальное внимание академики Павлов, Сеченов. А академик Лазарев, например, ещё в прошлом веке устраивал в Москве и Петербурге оригинальные публичные опыты: добивался полнейшей тишины в аудитории и в темноте включал метроном. Потом вдруг в зал врывались потоки света и... восприятие звука усиливалось.
Костя вновь вспомнил случай в поезде. Нет, это было не субъективное восприятие стука колёс, не акустическое совпадение, aдавно подмеченное учёными явление.
И его с новой силой привлекла к себе неразгаданная тайна цвета и звука. Конечно, связь между ними существует. Но какая именно? На это нигде не было определённого ответа.
НЕОБЫЧНЫЙ НОВЫЙ ГОД
Шло время. Война отодвинула учёбу в школе. Ею пришлось заняться позже – в мирные дни. Но вот позади десятилетка. Последние пять классов Леонтьев закончил за два с половиной года. На талантливого юношу обращали внимание не только в школе, но и на радиотехническом заводе, куда он потом пришёл. В 18 лет ему доверили работу инженера, а потом послали учиться в специальный институт. И вот там...
Оставались считанные минуты до нового, 1958 года. В большом актовом зале собралось много молодёжи. Все с нетерпением ждали, когда из репродуктора раздастся бой кремлёвских курантов. Наконец... Вот он, новогодний тост! И здесь произошло необычное. В зале погасли яркие люстры, и вместе с первыми звуками музыки возникло новое освещение. Оно оставляло ошеломляющее впечатление. Багровый свет залил всё вокруг, и, казалось, в нём растворился голос певца. Свет не был ровным. Он непрерывно менялся, то разгораясь, то угасая в такт музыке, гармонично сочетаясь с силой и тембром звучащего баса Поля Робсона. «Спи, мой бэби...» Эту песню полюбили, но, может быть, ещё никогда она не действовала с такой силой, как в тот новогодний вечер. Голос певца нарастал, креп, становился более высоким, и новые цвета – изумрудный, голубой, жёлтый – переходили один в другой, заливали зал. Мощный аккорд – и вспыхивал белый свет, затем внезапно обрывался вместе с музыкой, потом снова звучал голос Робсона, и в воздухе разливался мерцающий, колеблющийся свет.
Когда зажгли люстры, в зале ещё некоторое время держалась тишина. Потом разразилась буря оваций. Кричали со всех сторон:
– Леонтьев! Молодец! Повтори!
Так приветствовали оформителя молодёжного вечера 22-летнего инженера Константина Леонтьева. А он? Он был серьёзен, напряжённо смотрел на своих товарищей и на незнакомых людей и думал... думал уже о другом.
КАКИМИ ПУТЯМИ ИДТИ?
Тот вечер сохранился и памяти Леонтьева только как один из многочисленных опытов. Но он не принёс полного удовлетворения изобретателю.
Леонтьев отказался от заманчивых предложений использовать сделанный им прибор для феерических театральных представлений. Он мечтал о больших научных исследованиях.
Чего ему удалось пока добиться? Он использовал фильтры звуковой частоты для того, чтобы сопровождать музыку движущимся цветом.
Низким нотам, по выбору Леонтьева, должен был соответствовать красный цвет, высоким – более светлые, звуку флейты – голубой и т. д. Когда звуки соединились, происходило смешение цветов, а при мощном аккорде все краски сливались и получался белый цвет.
Но сочетание цветов и звуков выбиралось им пока произвольно, на свой вкус. Имеет ли это какую-то научную основу? Как вскрыть взаимосвязь звука и цвета, каковы закономерности их воздействия на чувства человека?
Прошли годы упорного труда, прежде чем Леонтьеву удалось подобрать ключ к этим вопросам.
Перед ним было несколько путей, на которые в разные времена указывали учёные и изобретатели, философы и музыканты. Многие из них пытались объединить цвет и звук по чисто физическим признакам. Ньютон, например, просто механически сопоставлял музыкальную гамму и цветовой спектр. Но правильно ли это? Ведь в музыкальном тексте одна и та же нота может иметь различное эмоциональное содержание. А цвета, сопровождающие музыку, если следовать Ньютону, во всех случаях оставались бы одинаковыми. Нет, такие аналогии не годятся.
Вопрос о сочетании звука и цвета пытался решить замечательный русский композитор Скрябин. Он написал симфоническую поэму «Прометей», где ввёл специальную партию цвета. В 1917 году состоялось первое цвето-музыкальное представление «Прометея» в исполнении оркестра Большого театра. Правда, из-за несовершенства технических средств оно оказалось неудачным.
Композитору не удалось завершить свою работу. В партитуре «Прометея» цветовая строка «люкс», к сожалению, до сих пор ещё полностью не расшифрована.
Известны попытки представителей абстрактного искусства соединить цвет и музыку. По их мысли, например, произвольное смешение красок, подчинённое якобы высшему чувству художника, вместе с абстрактным сочетанием звуков должно было стать «поэмами» цветовой музыки. Одна из таких «электронных поэм» демонстрировалась в Брюсселе фирмой «Филипс». Но даже в западных странах не решились назвать подобную какофонию звуков и цветов цветовой музыкой. Разве это искусство? Попробуйте расстроить рояль, сделать настройку его произвольной. Сумеет ли кто-нибудь тогда написать для такого инструмента настоящую музыку? Ведь система музыкальных октав подчиняется законам гармонии звуков, определяется акустикой и физиологическими особенностями слуха. Эти законы нарушать нельзя. Также невозможно произвольно совмещать музыкальные и цветовые впечатления.
КИБЕРНЕТИКА И ИСКУССТВО
К решению загадки звука и цвета Леонтьев подошёл с материалистических позиций.
– Музыка... Тысячи лет потребовались на её развитие, – рассуждал он. – С глубокой древности она сопутствует человеку, сопровождает его в течение всей жизни. Как и любая другая область искусства, она потому так прочно переплетена с нашей жизнью, что представляет собой великое средство общения между людьми. Боевой клич или голос певца, тетива лука или первая скрипка, звук удара по натянутой шкуре или тревожная дробь барабана – всё это подчинено человеческому уму, настроению, вкусу. По-другому обстоит дело с цветом. Человек любуется блеском росы на траве, искрящимися красками северного сияния, переливами цветов в гранях драгоценных камней. Однако эта игра красок не подчинена его воле. Цвет не может так свободно и широко отражать динамику чувств и настроений человека, как звук. Он всегда остаётся статичным, неподвижным. Но значит ли это, что с помощью цвета нельзя создать те настроения, которые вызываются звуками? Нет.
Ведь органы чувств человека являются теми каналами, которые обеспечивают ему контакт с внешней средой. Эти каналы неразрывно связаны между собой. Каждый из них отличается от другого количеством сведений, проходящих в единицу времени. Чем более развит орган чувства, тем более тонко различает он воздействие внешней среды, тем большее количество сведений проходит через него.
Учёные установили, что самым совершенным из органов чувств является зрение. Вспомните народную поговорку: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Пропускная способность зрительного канала человека примерно в сто раз выше слуха. Если так, то звуковую информацию человек может получить без потерь, если её переложить в световые раздражители, цветовые сигналы.
Как это сделать? Леонтьев обратился к современной технике – к электронике, кибернетике.
Он много лет изучал законы восприятия человеком познавательных и чувственных сторон слуховых и зрительных ощущений. Постепенно, шаг за шагом, анализируя большое число научных данных, он открыл некоторые из основных взаимосвязей между слуховым и зрительным анализаторами человека.
Все органы чувств человека «работают» объединённо. Воздействуя на один из них, рассуждал Леонтьев, можно влиять тем самым и на другой. Глаз и ухо не составляют исключения. Если совмещать цвет и звук, то, естественно, последний определённым образом «перестроит» цветовую остроту зрения, и, наоборот, движущийся, меняющий свою окраску и интенсивность свет будет влиять на слух.
Чтобы сделать реальной цветовую музыку, не надо искусственно создавать специальную световую партию для какого-либо произведения. Необходимо лишь прообразовывать звук в свет по законам связи между слухом и зрением. Эти каналы информации должны одинаково служить созданию художественного образа, передавать настроение, мысли художника, обогащать человека новыми сведениями. Но тут очень важно учитывать так называемую логику музыки.
Что может значить какая-то нота, звук вне связи с другими, вне музыкального текста? Скрипач провёл смычком по струне «ля». Одна эта нога никому ничего не скажет. Но то же «ля» в ре-мажорном трезвучии, например, обогатит аккорд, дополнит его, по-своему окрасит. А какое колоссальное значение имеет ритм, тембр звука, его интенсивность!..
Слуховой аппарат человека анализирует и в то же время сильно изменяет любые сложные звуковые колебания. Изучение этих изменений открывает неожиданный факт: человек ощущает даже такие свойства звуковых колебаний, которых в исходном звуке не было. Очень неприятны бывают, например, для слуха две близкие по высоте ноты, взятые одновременно. В это время ощущается какой-то резкий дополнительный тон, биение. Случается также, что разные звуки ослабляют или уничтожают друг друга. Существуют и иные особенности восприятия человеком звука. Отсюда ясно, что в слуховом аппарате человека звук подвергается большим изменениям и преобразованиям.
Если учитывать эти преобразования и логическую последовательность звуков, то можно обнаружить основные признаки музыки, которые вызывают то или иное эмоциональное состояние человека. Они-то и должны управлять чередующейся последовательностью цветов. Основываясь на этом, Леонтьев сконструировал электронное устройство для преобразования звука в цвет.
Как оно действует? Звуки обычной музыки преобразуются микрофонами в электрические сигналы. Эти сигналы поступают в электронную модель уха и анализируются здесь по тем же законам, что и в слуховом аппарате человека. «Электронный мозг» подвергает логической обработке звуки музыки и выделяет из неё те основные признаки, которые действуют на первичную сигнальную систему человека, на непосредственные его ощущения. Полученные сигналы попадают в электронно-оптическую систему управления цветом, его яркостью, насыщенностью, контрастностью. Они подаются так, чтобы воздействие цвета и музыки на человека совпадало. Но аппарат позволяет добиваться и обратного, и тогда цвет глушит восприятие музыки.
Таким образом, можно улучшать или ухудшать способность человека воспринимать звуки, музыку, управлять его вниманием. В свою очередь, более тонкое восприятие музыки приводит к глубокому пониманию движущегося цвета. То есть в данном случае взаимодействие ощущений даёт возможность значительно обогатить и уточнить чувственное восприятие человека.
* * *
Мы спросили Константина Леонтьевича, чего же добился он своими исследованиями. Он ответил: «Сделан только первый шаг в развитии цветовой музыки. Его удалось осуществить потому, что в Институте автоматики и телемеханики АН СССР, в лаборатории профессора Лернера, были созданы все условия для плодотворного сотрудничества специалистов различных областей знания. Главное в работе института – это исследование способов наилучшей передачи информации от человека к машине и от машины к человеку, что чрезвычайно важно в современных условиях развития техники. А цветовая музыка – только небольшая часть научной программы, которую предстоит выполнить».
Пожалуй, это сказано слишком скромно. Ведь, по существу, молодой изобретатель открыл путь музыке будущего. Уже сейчас можно говорить о её необыкновенной силе.
Представьте себе зрительный зал с гигантским сферическим экраном, охватывающим потолок, стены, пол. Мы пришли сюда на концерт светомузыки. За пульт становится дирижёр. Все погружается в темноту...
...Первые мощные аккорды симфонии, и в зал врывается море света. Оно захлёстывает экран. Это дрожащий отблеск пожара. Тревожно!.. Звуки нарастают. Зал полыхает зловещим багровым пламенем. Кажется, оно пронизывает всё насквозь. Но вот раздаётся властный клич трубы, и вспыхивает жёлтый огонь... И страх отхлынул от сердца. Величаво звучит музыка. В воздухе движется, меняется, колеблется свет, окрашивается то в прозрачно-голубые, то в золотистые тона, подчёркивая едва заметные нюансы музыки. Вот мелодия становится нежной, спокойной, и экран заливается изумрудным цветом. Музыка, цвет... Они слились воедино, усиливая и дополняя друг друга...
Да, всё это уже не мечта. В Институте автоматики и телемеханики претворена в жизнь одна из самых древних идей в искусстве – идея гармоничного сочетания музыки и цвета. Первая опытная установка для демонстрации цветовой музыки уже экспонировалась на советской выставке в Лондоне, и, может быть, скоро для всех нас видеть музыку станет привычной и прекрасной реальностью.
