Забытая академия

Психологические исследования 2010 - No. 1(9). Тезисы докладов участников конференции

Представлена информация о Государственной академии художественных наук (ГАХН), специфике и направлениях её деятельности, и о посвящённой этому уникальному культурному центру международной конференции (Берлин, декабрь 2009 г.). Публикуемые тезисы докладов дают возможность представить как содержание работы самой академии, так и тех дискуссий и проблем, которые порождает ее научная деятельность в настоящее время.

Участники конференции, тезисы докладов которых представлены в данной публикации (с разрешения организаторов конференции): Igor Chubarov, Maryse Dennes, Wolfgang Eismann, Patrick Flack, Sergey Gindin, Ljudmila Gogotishvili, Rainer Grübel, Peter Grzybek, Aage Hansen-Löve, Anke Hennig, Emmerich Kelih, Gun-Britt Kohler, Tatyana Martsinkovskaya, Alexander Nebrig, Nikolaj Plotnikov, Nadežda Podzemskaja, Sylvia Sasse, Galin Tihanov, Margareta Tillberg, Georg Witte.

ГАХН – уникальный культурный центр.

В настоящее время внимание все большего числа исследователей разных стран концентрируется на изучении материалов такого уникального культурного центра, каким являлась Государственная академия художественных наук (ГАХН), которая существовала в России в двадцатых годах ХХ века и была закрыта директивным постановлением в 1930 году как несоответствующая марксистской идеологии.

Академия художественных наук возникла во многом как центр, в котором собрались изгнанные из других учреждений учёные, прежде всего те, которые не подходили новой власти по своей идеологии, немарксистской ориентации. Президент академии П.С. Коган справедливо писал о том, что она становится центром, в который стремятся все творческие силы в области искусства. В то же время как государственное учреждение академия получила и политическую задачу – связующего звена между революционными запросами общества и художественным миром. Симптоматично, что особенно в первое время работа направлялась А.В. Луначарским, который активно участвовал в жизни ГАХН.

Первоначально работа академии развивалась по трём исследовательским направлениям. Задачей физического направления было изучение физической организации искусства, произведения которого подчинялись и физическим законам – акустики, оптики, ритма и т.д. В основу психологического направления была первоначально положена популяризируемая в то время рефлексология Бехтерева, которая как наука о поведении противопоставлялась эмпирической психологии. Однако постепенно ведущей целью отделения стало изучение психологии творчества, анализ процесса и законов творчества, исходя из существующих разнообразных точек зрения, в том числе психоанализа, эмпирико-психологической эстетики Фехнера, функционализма К. Штумпфа, психологии творчества А. Потебни и Д. Овсянико-Куликовского. При реорганизации академии в 1921 году эти два раздела сливаются, образуя физико-психологическое отделение, которое первоначально возглавлялось В.В. Кандинским, а затем А.В. Бакушинским. Второе, философское, отделение с самого начала организовывалось и возглавлялось Г.Г. Шпетом, который считал, что целью этого направления в деятельности ГАХН является создание методологии социального бытия, синтетической науки, в которой соединяются как гуманитарные, так и естественнонаучные подходы к человеку и плодам его деятельности. Третье направление – социологическое – стало основой социологического отделения. В работе этого отделения как раз и реализовались запросы общества к Академии, в том числе и поставленные Луначарским вопросы о преемственности буржуазной культуры и помощи школе. Одним из важнейших аспектов деятельности этого отделения, возглавляемого В.М. Фриче, была разработка и введение в практику марксистского метода социологического анализа искусства.

Актуальность исследований ГАХН связана с современными тенденциями поиска новых дискурсов и новых критериев рациональности, которые переживает современная наука, а также с необходимостью построения междисциплинарных и межпредметных связей, без которых современная наука не сможет ответить на вызовы новой эпохи.

Значимость исследований материалов ГАХН обусловлена и тем, что её деятельность непосредственно связана с удивительным феноменом развития российской культуры в первые десятилетия ХХ века, с расцветом науки и искусства в этот период, несмотря на, казалось бы, неблагоприятные внешние обстоятельства – война, две революции, мировоззренческий кризис русской интеллигенции. Однако именно в это время появляются учёные и художники, обогатившие отечественную культуру, наметившие пути её дальнейшего развития на многие годы. Этот расцвет коснулся не одной какой-то области науки или искусства, значительные открытия сопутствуют развитию разных областей – достаточно перечислить лишь несколько имён – Бернштейн, Ухтомский, Павлов, Выготский, Блонский, Франк, Лосский, Бердяев, Флоренский, Белый, Иванов, Шпет, Рерих, Айхенвальд, Петражицкий...

Удивителен и тот факт, что проблемы, которые решались этими учёными, принадлежавшими к разным школам, наукам и ориентациям, схожи между собой, так как в центре их внимания стояла проблема смысла и сути культуры, отличий природного и культурно-исторического бытия, границ и способов влияния культуры на личность. Актуальность этой проблемы особенно возрастала в связи с тем идеологическим кризисом, который существовал в среде интеллигенции. В русле этого мировоззренческого вопроса ставились и более конкретные проблемы исследования искусства, творчества (которое понималось как процесс кристаллизации духа и культуры в продуктах деятельности человека), культуры, как образующей личности, способов и вариантов отражения культуры в человеке, его облике, его эмоциях и т.д.

Характерной чертой времени является и тот факт, что в разных концепциях эти исследования связывались с анализом природы знака и символа, их места и роли в процессе жизни и художественной деятельности человека. Эти вопросы становились лейтмотивом творчества философов, психологов, художников. И ГАХН является одним из ярких составляющих культурного поля того времени. Поэтому интерес многих исследователей обусловлен и тем, что анализ работы академии, возможно, даст ключ к пониманию не только отдельных открытий, пусть и очень значимых, но и поможет понять хоть отчасти тот механизм, который лежал в основе совместной творческой деятельности большой группы учёных разных научных и художественных направлений. Представляется также, что исследования, посвященные деятельности ГАХН, раскроют и законы, по которым формируются культурные поля, инициирующие высокую творческую продуктивность людей, в него попадающих.

Методология, которую разрабатывал Шпет (хотя, к сожалению, и не довел до конца эту работу), предполагала исследование социального бытия в виде системы, в которой живёт и развивается человек, а потому соединяла в единое целое науку, искусство и природу и не потеряла своей актуальности и на сегодняшний день.

Большое количество работ, обращавшихся и обращающихся в настоящее время к вопросам о детерминантах и логике развития гуманитарного знания, свидетельствует о том, что современная наука все еще далека от их решения, а потому любые новые данные представляются важными и значимыми.

Особый интерес материалы Академии, мало известные до настоящего времени широким научным кругам, состоит в том, что работа Академии была построена по принципу межкультурных и междисциплинарных связей. В её структуре были отделения и секции, ориентированные на различные области науки и искусства – философская, психофизическая, театральная, изобразительного искусства, литературная, киноискусства и т.д. Значительный интерес представляют как открытия, сделанные в процессе девятилетнего (1921–1930) существования Академии (исследования философии и психологии искусства, психологии пространства, внутренней формы слова и т.д.), так и анализ творческого процесса, лежащего в основе этих открытий.

Работа отдельных групп учёных (комиссии) организовывалась по принципу коллективного творчества и объединяла учёных разных отделений и секций. Целью этого творчества были как анализ существовавшей в то время методологии наук о человеке, так и построение нового подхода, новой герменевтики, который получил название «психология социального бытия».

Говоря о специфике ГАХН, необходимо сказать и о том, что сама структура подразумевала соединение нескольких направлений. В процессе развития Академии происходила их интерференция и складывался междисциплинарный подход к исследованию в «художественных науках». Комплексный и междисциплинарный принцип, положенный в основу деятельности Академии, был связан с тем, что вице-президент ГАХН Г. Шпет исходил из того, что исследования «снизу» – от искусства, искусствоведов, архитекторов, актёров, должны встретиться и пересечься с работами «сверху» – от философии. Поэтому он поощрял участие в работе Академии архитекторов, актёров, художников, режиссёров, считая, что добытые ими эмпирические данные, их опыт должны наполнить содержанием и иллюстрировать философскую концепцию. Так, в комиссии по изучению пространства, художественного творчества и в театральную секцию, наряду с психологами (Г.И. Челпанов, А.А. Смирнов, П.М. Якобсон, Б.М. Теплов) входили педагоги, художники, архитекторы, актеры, режиссеры – А.В. Бакушинский, П.Н. Каптерев, К.С. Станиславский, В.Э. Мейерхольд, В.И. Качалов и другие.

Особое внимание уделялось деятельности театральной секции, так как театр, как писал Шпет, является самым синтетическим из искусств, а потому может быть адекватной иллюстрацией к синтетическому подходу к культуре. Театральная эстетика, мастерство актера становятся одними из самых значимых иллюстраций общих методологических положений ГАХН о внутренней форме художественного произведения и формировании культурного сознания индивида. К работе театральной секции и, частично, секции кино привлекались многие известные психологи того времени, стремящиеся к разработке новых принципов построения психологической науки вообще и психологии эмоций и дифференциальной психологии в частности, – Выготский, Теплов, Якобсон.

Основными задачами, на реализацию которых направлены многие существующие в настоящее время проекты, являются:

– анализ методологии, на основе которой учёные Академии выстраивали философию культуры;

– изучение и частичная публикация материалов (дневников, архивных материалов, опубликованных, но малоизвестных работ), отображающих результаты деятельности отделений и секций ГАХН;

– исследование отдельных проблем, наиболее актуальных и востребованных и в настоящее время (проблема научного и художественного творчества, взаимосвязь когнитивного и эмоционального компонентов в процессе создания и восприятия искусства, роль культуры в формировании личностной и социальной идентичности);

– исследование творчества отдельных учёных и художников (Г.Г. Шпет, А.Г. Габричевский, Н.И. Жинкин, Б.М. Теплов, В.В. Кандинский, Дз. Ветpов, С.М. Эйзенштейн и др.).

Именно эти вопросы и стали предметом научной рефлексии и дискуссии на международной конференции «Забытая академия. Междисциплинарная художественная наука, феноменологическая и психологическая эстетика в России в 1920–1930-е годы», которая проходила в Свободном университете г. Берлина 3–6 декабря 2009 г. Её устроители – профессор А. Ханзен-Лёве (Институт славянской филологии, ЛМУ, Мюнхен), доктор Бригитте Обермайер (Свободный университет, Берлин), профессор, доктор Георг Витте (Свободный университет, Берлин) – исходили из необходимости всесторонней и комплексной систематизации, исследования и публикации письменных документов и разработок ГАХН, которые могли бы быть продуктивны для актуальных в настоящее время проблем искусствоведения, в особенности в области литературы, кино и театра. Анализ документов ГАХН, как подчеркивается в программе конференции, даёт возможность, опираясь на её открыто междисциплинарную ориентацию, пробудить интерес к её позициям и научному опыту за пределами славистики и вступить в диалог с эстетическими, искусствоведческими и художественно-компаративистскими подходами. Это касается, прежде всего, реконструкции ГАХН как научной площадки конфронтации и диалога между эмпирико-психологической и феноменологической эстетикой.

Приводимые ниже с любезного разрешения устроителей конференции тезисы докладов дают возможность в полной мере представить широту охвата и глубину проникновения в тему исследования, а также осознать огромные потенциальные возможности дальнейших исследований данной проблематики.

Тезисы докладов участников конференции.

Igor' Chubarov «Отстающее символическое и опережающее реальное: символизм, экспрессионизм, конструктивизм и производственное искусство как объект философской герменевтики, психологии и социологии искусства в ГАХН»

В докладе будет эксплицирована логика взаимодействия планов видимого и говоримого, обусловленная изменением отношений художников и теоретиков ГАХН к вещи, репрезентации и человеческой личности в раннесоветскую эпоху. Когда красотка знает цену прелестям своего тела, она может свести мужчину с ума, даже не раздеваясь полностью, а просто двигаясь и слегка поглаживая бедра и талию.У Lolly Lips эротика выведена на максимально высокий уровень - даже в видео, где нет ни партнера, ни проникновения, она выглядит достаточно ярко, чтобы спровоцировать у зрителя неконтролируемый оргазм. На примерах школы Г.Шпета, психологов ГАХН (П.Попов, С.Скрябин, В.Экземплярский), проектов В.Кандинского и К.Малевича, теоретиков производственного искусства (также работавших в Академии Б.Арватова, Н.Тарабукина) и художников-конструктивистов (ИНХУК Родченко) мы хотим показать принципиальную концептуальную близость и взаимодополнительность их подходов к пониманию природы искусства в контексте общих тенденций философского и художественного развития 20-х гг. и проанализировать причины их взаимного символического неузнавания, обусловленные различными политическими ориентациями.

Maryse Dennes «Положения Густава Шпета о структуре слова и выражения и их применение в качестве методологического принципа (особенно в ГАХН)»

Роль Густава Шпета в ГАХН и влияние его философской мысли на исследования в области художественных наук хорошо известны специалистам, но речь почти все время идет о внутренней форме слова и о ее использовании, чтобы определить поэтическую форму или художественную форму. Подобный подход часто благоприятствует сопоставлению разных школ этого времени и разных учений о восприятии художественного предмета, но реже уже разъясняется сама специфичность шпетовского понятия внутренней формы слова. Еще реже устанавливается связь между идеями, развитыми Шпетом в рамках ГАХН в качестве методологического принципа художественных наук, и философскими основами его мысли, которые укореняются в начале его интеллектуального пути и придают единство всему его творчеству. Мы постараемся показать, что понимание Шпетом творческого акта со всеми его последствиями в области искусствоведения, социологии или психологии опирается на философские его предпосылки и что в таком контексте саму художественную практику, которая развивалась в рамках ГАХН, можно истолковать как онтологизацию культуры, то есть как специфичный модус осуществления бытия, основа которого находится в философском открытии структуры слова и выражения, сделанном ранним Шпетом в Явлении и смысле и переработанном потом в разных областях знания, включая и художественные науки.

Wolfgang Eismann «Театр как искусство. От отрицания театра как искусства до его повторного эстетического утверждения Г.Шпетом»

В 1923 году Г.Шпет публикует в первом номере журнала РАХН «Искусство» свой программный доклад «Проблемы современной эстетики», сделанный им в марте 1922 г. Чуть позже он определяет принципиальные законы эстетики в своей статье «Театр как искусство» в журнале «Мастерство театра». Защиту Шпетом театра как самостоятельной формы искусства следует рассматривать прежде всего на фоне довоенных дискуссий об отрицании театра как искусства и общей театрализации жизни, то есть на фоне той пантеатральной концепции, которая рассматривает театр как доэстетическое явление (Евреинов). Но Шпет был также против присвоения театра общественно-политическими силами в отличие, например, от С.Эйзенштейна, Б.Арватова и др., требовавших в 1923 г. утилитарного театра («Монтаж аттракционов»). Насколько бесперспективными для своего времени были усилия Шпета по созданию эстетической теории театрального искусства, позволяет судить замечание Луначарского в первом номере бюллетеней ГАХН, согласно которому молодой театр не нуждается в теоретических указаниях.

Patrick Flack «От Шкловского до Мерло-Понти»

Мое выступление посвящено философским предпосылкам остранения и комплексу связанных с этим идей, выдвинутых русскими формалистами и Густавом Шпетом. Принимая во внимание исторические обстоятельства, затрудняющие работу этих исследователей, я хочу рассмотреть их нереализованный потенциал в качестве источника для привлекательной структурной и феноменологической теории выражения. Определяя всякое сознательное, чувственное восприятие мира в его перцептивной сложности как потенциально эстетическое, формалистская концепция искусства как остранения не только расширила поле эстетического с типично модернистской точки зрения. Она также выдвинула продуктивную идею, что наше перцептивное взаимодействие с миром в сущности своей является эстетическим, то есть что на уровне перцепции реальность дана нам только в эстетическом, экспрессивном виде. Несмотря на очевидную ограниченность аргументов самих формалистов относительно этой идеи, я хочу показать, что она получает логичное обоснование в феноменологии Мерло-Понти.

Sergey Gindin «Предпоследний из ГАХН: Николай Жинкин в двух эпохах русской гуманитарной мысли»

Николаю Ивановичу Жинкину (1893–1979) было даровано не только биологическое, но и научное долголетие. Однако его научные интересы в годы ГАХН и в 1950–1970-е годы сосредотачивались в разных областях, и его творческие достижения этих двух периодов известны представителям разных, почти не пересекающихся научных сообществ. Соответственно, утвердилось впечатление, что работы 1920-х и 1950–1970-х годов идейно независимы и никак не связаны друг с другом.

В докладе предполагается показать, что это распространенное мнение неточно. Хотя Н.И.Жинкин в поздние годы никогда не афишировал своей работы в ГАХН и почти не ссылался на работы ГАХНовского круга, его можно с полным правом рассматривать как передатчика научной эстафеты, представителя ГАХН в новой, «оттепельной» и «послеоттепельной» эпохе русской гуманитарной мысли. Для обоснования этого тезиса в докладе будет рассмотрен ряд поздних исследований Н.И.Жинкина – и не имеющие прямого тематического соответствия в ГАХНовский период (лингво-семиотический цикл), и являющиеся прямым продолжением трудов 20-х годов (работы о киноискусстве).

Ljudmila Gogotishvili «Внутренняя форма Г.Шпета как языковой алгоритм»

Концепция Шпета – не только узнанная предтеча семиотики и структурализма, но и неузнанная предшественница дискурсивных теорий и когитологии. Идею внутренней формы как алгоритма можно расценивать как неразвернутый замысел оригинальной дискурсивной стратегии, условно названной в докладе внеперспективным семантико-синтаксическим полиролизмом. Выявив разные типы внутренних смыслов и векторов развития высказывания, Шпет обосновывает принципы отбора тех из них, которые следует экспонировать при дальнейшем развитии речи в ее внешние формы. В качестве основного мыслится прием «предикативного раскрытия». Принципиальная особенность шпетовской стратегии в том, что она задумана как обеспечивающая высказыванию адекватность силами самого языка. Способ выхода к адеквации через язык Шпет мыслил инновационно, предлагая метод целенаправленного проведения интендируемой смысловой предметности по всем возможным несубъектным семантическим ролям и синтаксическим позициям внешней формы высказывания, включая особо значимую позицию предиката. Такая перманентная передислокация предполагает отрыв предметности от позиции грамматического субъекта и ее попеременное облачение в разные семантические одеяния. Только в результате многообразно семантизированного прохождения предметности по полному кругу предоставляемых языком позиций она раскрывается для адекватного внеперспективного «схватывания». При такой трактовке дискурсивная стратегия Шпета вступает в плодотворные отношения с альтернативными – как сходными, так и противоположными по направленности – подходами.

Rainer Grübel «Смысл и присутствие. «(Внутренняя) форма» в ГАХН, у Шпета, формалистов и Бахтина»

В докладе прослеживается генезис понятий «форма» и «внутренняя форма» у Аристотеля и Плотина, у Канта и Шпета с целью определить на материале двух сборников «Художественная форма» (1927) и «Искусство портрета» (1928), а также изданного postum Словаря художественных терминов (1923–1929, 2005) специфику концептов «внутренняя форма» и «внешняя форма» в их взаимной обусловленности. При этом определяются категории смысла и присутствия, составляющие концептуальный фундамент этих концептов. Этот одновременно феноменологический и герменевтический проект сравнивается затем с понятиями формы в русском формализме, а также в работах Бахтина 1920-х годов, прежде всего в работе «Автор и герой в эстетической деятельности» (1924–1926, 1989). Доклад завершают размышления о достоинствах и недостатках понятия формы, в основе которого лежат «смысл» и «присутствие», по сравнению с понятием структуры, ориентированным на функцию, в (классическом) структурализме.

Peter Grzybek «Ритм прозы»

В России 1920-х годов изучение ритма было очень актуально, в том числе, конечно, и в ГАХН, учитывая как общий теоретический контекст Академии, так и интересы работавших в ней исследователей. Проблема ритма затрагивалась в самых различных теоретических областях, таких как психология, биология, социология, искусствоведение. В искусствоведении эта тема имела широкий диапазон, простирающийся от танца через живопись и музыку до языковых искусств, в которых рассмотрение ритма в дискуссиях вокруг стиха и прозы, с одной стороны, перемежалось с вопросами взаимоотношения метрики и ритма, с другой стороны. В докладе рассматривается ритм прозы как один из аспектов этой проблематики и анализируются связанные с этим методологические вопросы. В частности, основными разделами доклада являются: а) рассмотрение возникших в 1920-х годах путей изучения данной проблемы; b) реконструкция научных связей, в первую очередь с немецкой психологией языка и искусства; с) осмысление методологического контекста в его сопоставлении с сегодняшними исследованиями и подходами.

Aage Hansen-Löve «Формально-философская школа в контексте авангардного искусства 20-х годов»

В соответствии с письменным конспектом, сначала будет сделан обзор центральных вопросов эстетики, а также художественной и литературной теории формально-философской школы.

1. Формы организации формально-философской школы (= FFS / ФФШ) и дискурс «синтетического».
2. Противопоставление в аналитике русского формализма (=RF / РФ) между феноменологией и феноменализмом.
3. Бинарные противопоставления между концепциями формально-философской школы и русского формализма: «переживание» – «ощущение», «композиция» – «конструкция», эйдетическая интенциональность («внутренняя форма») – функциональное намерение выражения («установка на выражение», «внешняя форма»), телеология – функционализм, «целостность» или «единство» – структурированность, глубина – поверхность, «смысл» – «значение», стиль – стилизация, или «сказ», семасиологизация – семантизация, «изобразительность» – отсутствие образности, «предмет» – вещь или «вещизм» и т.п. Позиция раннего Бахтина между формально-философской школой и русским формализмом.

Далее речь пойдет об интеграции формально-философской школы в контекст синтетического авангарда – то есть от склонности к акмеизму (и критики футуризма) до позднего авангарда (обэриу): формирование позитивной эстетики формально-философской школы в отличие от аналитической эстетики; положительная оценка филолософии (прежде всего феноменологии), эстетики и искусствоведения (Kunstwissenschaft) в немецкой традиции, семиология (в отличие от семиотики), персонализация автора в отличие от демонтажа авторства как чистой инстации манипуляции (= русский формализм, RF), диалогичность, или отношение «я-ты» в эстетической коммуникации в отличие от коллективности и трансиндивидуальности русского формализма; эпистемология в отличие от литературной социологии (F III / поздний формализм); понятие культуры и памяти в отличие от системы систем (синхронные и диахронические модели русского формализма); судьба и персональность (автора, героев) в отличие от жизни как коммуникативного события (русский формализм); танатология в отличие от эротомании; завершенность в отличие от серийности, история в отличие от эволюции (= диахронная синтагматика русского формализма), академическая дистанция к художественно-эстетическому процессу (формально-философская школа) в отличие от участия в нем (русский формализм). Продолжение формально-философской школы в пражском структурализме Яна Мукаржовского и позже в тартусско-московской школе. Актуальные проблемы реконструкции формально-философской школы и ее роль в современном эстетическом дискурсе.

Anke Hennig «Размышления о «художественном времени» в ГАХН»

Хотя вопрос о «художственном времени» и не был центральным в исследованиях ГАХН, о нем существует целый ряд соображений. В период с 1922 по 1924 гг. по этому вопросу высказывались мнения, фиксировавшиеся в докладах, тезисах и записях дискуссий (Борис Шапошников, Александр Гаричевский, Вадим Фалилеев) и вылившиеся в создание «Комиссии по изучению проблемы времени». Различные подходы свидетельствуют о попытках приписать эстетическому объекту по эту сторону вневременности свойственную ему «временность», не предавая его при этом смертельному ходу времени. Если внутри самих концепций обнаруживается рецепция бергсоновского durée, то извне их можно рассматривать в противопоставлении формалистским концепциям «художественного времени», в особенности тыняновскому «промежутку». Напротив, в 1928 г. в обсуждаемых докладах Тимофея Рейнова и Александра Ахманова уже превалирует рецепция Хайдеггера. При рассмотрении различных разработок о «художественном времени» в ГАХН меня особенно интересует вопрос, насколько определенная «временность» отдельных искусств влияет на их историю и насколько она важна для проблематики написания истории искусств.

Emmerich Kelih ««Точное» литературоведение Б.И.Ярхо: контекст, объем и значимость для современной науки»

С точки зрения истории науки с именем Б.И.Ярхо (1889–1942) связывается ранняя и подробная концепция «точного» литературоведения. На пересечении идей, возникших в Московском лингвистическом кКружке, и поздних работ Ярхо в ГАХН оформляются основы подхода к изучению литературы и текста, опирающегося на эмпирико-статистический метод. Его основными моментами являются: 1) литературный текст как феномен эстетического восприятия с особым учетом частотности конститутивных для текста элементов; 2) статистика и лингвистика как вспомогательные науки литературоведения; 3) обнаружение имманентных тексту закономерностей и взаимоотношений. В докладе предполагается показать, что концепция Ярхо в своих основных чертах предвосхищает современный анализ языка и текста с синергетической точки зрения, однако в отдельных своих разделах остается еще слишком механистической.

Gun-Britt Kohler «Заметки Густава Шпета о феноменологии музыки в контексте музыкально-теоретических и эстетических размышлений 20-х годов»

Предметом доклада являются незавершенные записи Густава Шпета для рецензии на исследование Самуила Фейнберга «Судьба музыкальной формы» (1924). На основании этого фрагмента сначала необходимо определить то место, которое отводится музыкальному произведению в эстетической системе Шпета, занимающей положение между герменевтикой и семиотикой, – при этом особенно следует учитывать понятие «внутренней формы». Затем рассматривается аргументация Шпета в контексте музыкально-теоретических и эстетических размышлений того времени (среди прочего привлекаются взгляды Лосева, Кандинского).

Tatyana Martsinkovskaya «Психология искусства ГАХН: Методология и эмпирика»

Обобщая, можно выделить четыре теоретико-эмпирических направления:

• Классическая немецкая философия (работы Челпанова и его группы, посвященные анализу восприятия и переработки художественной/трансцендентной информации)
• Феноменология, модифицированная Шпетом (работы, посвященные анализу внутренней формы художественного произведения; Волков, Жинкин, Губер)
• Психоанализ (работы, посвященные анализу влияния искусства на зрителя и факторов, влияющих на творческую деятельность; Лурия, Эйзенштейн, Габричевский)
• Физиологическая, естественнонаучная психология (исследование процесса восприятия информации разной модальности и эстетических переживаний; Экземплярский, Теплов, Выготский, Якобсон).

Характерной чертой всех работ было использование искусствоведческих концепций при интерпретации полученных данных и стремление изучить взаимосвязь эмоциональной и когнитивной сторон искусства, объединяя этим творца и зрителя.

Alexander Nebrig ««Немецкий формалист». Российская слава Оскара Вальцеля и утверждение «художественной формы»»

Доклад посвящен рецепции немецкого литературоведения и филологии в России и Советском Союзе в первой трети XX века на примере Оскара Вальцеля. В особенности представители философской эстетики формы (Шпет), работающие в Государственной академии художественных наук (ГАХН), высоко ценили научную мысль Вальцеля. Состоящий в дружбе с боннским профессором В.М.Жирмунский многое сделал для немецко-русского научного обмена, который я более подробно освещаю в докладе (в опоре на архивные материалы). На втором этапе я рассматриваю важное значение «художественной формы» у Вальцеля в качестве инновативного литературоведческого достижения.

Nikolaj Plotnikov «Искусствоведение как тема философской рефлексии в исследованиях ГАХН»

В докладе рассматриваются искусствоведческие дискуссии в ГАХН на фоне европейского процесса институционализации культуроведческих наук в качестве автономных областей исследования. С этой точки зрения историю ГАХН можно интерпретировать как конкуренцию трех научно-теоретических и научно-организационных концепций – психологической эстетики, социологии искусства и феноменологии культуры, каждая из которых претендовала на фундаментальную роль в искусствоведении. В докладе более подробно анализируется третья концепция, представляемая Шпетом и его кружком, которая предлагает четкие теоретические рамки для междисциплинарного исследования искусства.

Nadežda Podzemskaja «Малевич и ГАХН»

Известно, что Малевич прочитал в ГАХН два доклада, первый – в физико-психологическом отделении 28 февраля 1923 г. на тему «О художественном начале: о цвете, свете, пуантилизме в пространстве и времени», и 19 марта 1925 г. на Пленуме того же отделения, на тему «Теория прибавочного элемента живописи». Я предлагаю рассмотреть эти выступления в контексте сравнительного анализа принципов науки об искусстве, практикуемых теоретиками ГАХН, Инхука и Гинхука. В то же время представляет интерес подробно рассмотреть как все известные детали приглашения Малевича в ГАХН для прочтения этих докладов, так и историю его участия в Венецианской выставке 1924 года, организованной ГАХН, и, наконец, отношения художника с отдельными деятелями ГАХН (М.О.Гершензон, А.В.Бакушинский. А.А.Сидоров, П.С.Коган). Такой анализ позволит нам поставить вопрос о том, можно ли при всем многообразии и противоречивости эстетических и художественных ориентаций, имевших место в Академии, говорить об общей культурной стратегии и политике ГАХН.

Sylvia Sasse «Эстетическая реакция. К понятию реакции у Льва Выготского»

Доклад посвящен соображениям Льва Выготского об «эстетической реакции» в связи со словесными произведениями искусства, высказанным им в книге Психология искусства и в других сочинениях конца 1920-х годов. Под «эстетической реакцией» Выготский понимает воздействие на реципиента, вызванное системой раздражителей художественного произведения. В своей теории искусства он обращается как к психофизиологическим исследованиям эстетики начала века – в частности, к Вундту, Липпсу, Фехнеру, Мюллер-Фрейнфельсу – так и к формалистской теории искусства. При этом эстетику воздействия Выготского следует поместить в контекст других современных ему теорий воздействия и соответствующих экспериментов, прежде всего в контекст исследования суггестии в ГАХН, в контекст речи о заражении Анатолия Луначарского, которая использует теорию заражения Льва Толстого в связи с новыми вопросами агитации, или в контекст экспериментов с воздействием, проводимых Сергеем Эйзенштейном.

Передо мной стоит вопрос, как провести различия между политико-агитаторскими, психофизиологическими и закрытыми на себе авангардистскими исследованиями теорий воздействия и их применением. Даже если все упомянутые теоретики считают, что литература или язык должны прямо воздействовать на реципиента, что они должны поражать его чувства, их концепции отличаются между собой в том, что касается связи смысла и чувственности. Если, к примеру, соматическая эстетика Эйзенштейна направлена на смысловой сдвиг посредством атаки на все чувства, то Выготский, будучи посредником между формальной школой и пролетарской эстетикой, пытается по меньшей мере вызвать эстетическую реакцию катарсиса.

Galin Tihanov «Работы о фольклоре в ГАХН и их влияние в 1930-е гг.»

В данной работе я рассматриваю методологические вопросы и решения, посвященные изучению фольклора в 1920-х гг. в ГАХН. Работа базируется на детальном анализе журнала ГАХН «Художественный фольклор», а также на других опубликованных и неопубликованных источниках. Я пытаюсь обозначить в ней сферу применения понятия «фольклор» в 1920-е гг. и выявить ведущие положения научных дебатов того времени. Кроме того, мне интересно определить ту степень влияния, которое эти дискуссии имели для советской фольклористики 1930-х гг., времени, когда, по крайней мере внешне, утверждалась новая парадигма. Главные действующие лица моей работы – Петр Богатырев, Роман Якобсон, Юрий Соколов, Марк Азадовский, Виктор Жирмунский, Николай Марр и Ольга Фрейденберг.

MargaretaTillberg «Цвет как переживание. Эксперименты с цветом в искусстве и науке»

Кандинский придавал большую важность динамике не только «внутренней», но и цветовой формы. Действительно, цвет привлекал внимание многих искусств, хотя и по-разному, в зависимости от перспективы – литературной, художественной, физической, театральной, кинематографической, психологической или социологической. Это, несомненно, относилось и к физико-психологическому отделению Кандинского, где цвет был важным объектом исследований, диапазон которых простирался от лабораторных экспериментов по физиологии (связанных с эмоциями; см.: [«ГАХН. Словарь художественных терминов. 1923—1929 гг.», под. ред. И.M. Чубарова, Москва, 2005) до теоретических спекуляций. Принимая во внимание интерес Кандинского к цвету, данный доклад посвящен ряду различных подходов к цвету и цветовым экспериментам, которые представляли специалисты различных дисциплин ГАХН. Особое внимание будет уделено влияниям искусствоведения (Kunstwissenschaft) и экспериментальной психологии в немецкоязычном мире с целью объяснить, как менялись точки зрения, касающиеся «субъективности» и «объективности» в учениях о цвете, в период между 1921 и 1930 годами. «Субъективность» и «объективность» стали ключевыми понятиями в дискуссиях о материализме и идеализме, дискуссиях, которые приведут к провозглашению социалистического реализма в качестве единственного художественного метода и государственной политики по отношению ко всему художественному производству после 1932 г.

Georg Witte ««Психология искусства» и эстетическая эмоция – между имманентностью формы и эмпирической рецепцией»

По ту сторону художественно-теоретической концепции, поместившей в центр эстетического опыта аналитическое внимание к структуре, в 20-е годы развиваются концепции психологической эстетики, которые объявляют в качестве доминантных прекогнитивные факторы художественного производства и художественной рецепции, такие как интуиция, аффект, вдохновение, интенсивность, эмоциональное воздействие. Но и в рамках психологической эстетики существуют конкурирующие программы: формально-функциональный подход (тезис Выготского об эстетической эмоции как аффективном конфликте между «формой» и «содержанием» произведения), подход с точки зрения рефлексологии, с точки зрения психоанализа, экспериментальное изучение чувственного восприятия, изучение психологии творческой деятельности. Центром этого научного процесса становится ГАХН.

В докладе будут очерчены некоторые дискурсивные поля: 1) принципиальная исследовательско-стратегическая полемика о статусе и значимости психологии для научной эстетики, как, например, дискуссии между представителями физико-психологического отделения, с одной стороны, и представителями феноменологии и формальной философии (в философской, литературной и изобразительной секциях) – с другой стороны; 2) дискуссии о значении эмотивных производственно- и рецептивно-эстетических факторов («воздействие», «психология творческого процесса»); 3) перформативно-эстетические подходы (например, исследования декламации и риторики в литературном и в физико-психологическом отделениях, исследование актерской игры в театральном отделении, исследования ритма в физико-психологическом отделении); 4) эволюционно-биологические и культурно-антропологические определения фило- и онтогенеза художественных форм.

Получено редакцией 15 января 2010 г. Дата публикации: 21 февраля 2010 г.